К БТРу, ставшему братской могилой для целого мотострелкового отделения, подошли Мордасов и Чагин.

– Чисто, – сообщил им Псарев, похлопав рукой по броне БТРа.

– Никто не ранен? – первым делом поинтересовался Мордасов, переводя взгляд с Чагина на Псарева.

Те отрицательно покачали головами. С беззаботным видом к ним подошел Кирилл Сайдаков.

– Что-то вы долго возились, господа диверсанты. Я, признаться, уже начал скучать, – сказал он.

Взглянув на Сайдакова, Мордасов сразу определил, что тот только пытается выглядеть беззаботным, что его напускная веселость – попытка перебороть стресс, который испытали все участники этого короткого боя. Мордасов отлично знал, что неожиданные, заранее не подготовленные огневые контакты – самый сложный вид боя, который приходится вести диверсионной группе. «Тем не менее мы провели его в высоком темпе, – оценивая действия группы, подумал Мордасов. – Полностью уничтожили превосходящую по численности группу противника и при этом не потеряли ни одного бойца. В армии любой страны такие действия заслужили бы наивысшей оценки. Задерживаться здесь не стоит. Это мотострелковое отделение могло оказаться передовым отрядом, за которым следуют основные части».

– Быстро уходим отсюда, – объявил Мордасов. – Следом за ними могло идти подкрепление.

Ему никто не стал возражать. Новая встреча с подразделением российских войск совсем не входила в планы диверсантов. Выстроившись прежним порядком, диверсанты ускоренным маршем покинули место боя.

Капитан Васильченко беспрестанно сжимал резиновый кистевой эспандер и смотрел на часы. От волнения Васильченко не замечал, что его мышцы уже гудят от усталости, и продолжал и продолжал сжимать тугое резиновое кольцо. Такое занятие обычно помогало командиру разведроты отвлечься от тревожных мыслей, но только не в этот раз. С каждой новой минутой ожидания беспокойство Андрея Васильченко усиливалось. У Андрея не было этому логического объяснения. Ему и раньше приходилось посылать своих разведчиков на самостоятельные задания. Тогда он тоже волновался за них. Но эти два часа ожидания дались ему особенно тяжело.

Именно столько времени прошло с момента, когда разведгруппа старшего лейтенанта Катаева должна была впервые выйти в эфир. По расчетному времени первый сеанс связи должен был состояться в восемь тридцать. К восьми тридцати разведгруппа должна была выйти на северную окраину Ачхой-Мартана. Но ни в расчетное время, ни спустя два часа разведчики так и не вышли на связь.

Васильченко зашел в штабную палатку, где его радист склонился над рацией. При виде командира радист только отрицательно покачал головой. Андрей Васильченко тяжело вздохнул.

– Ладно, чего зря сидеть? Надо вызывать вертолетчиков, чтобы прочесать дорогу, – сообщил он радисту.

Радиста тоже порядком вымотало это тяжелое ожидание, и он торопливо начал вызывать командира батальона. Приказ о выделении вертолетов армейской авиации могло отдать только командование Северо-Западной группировки. И любой командир роты мог обращаться туда только через командира своего батальона.

Полковник Чернышов вместе со своими оперативниками накануне закончил изучение представленных разведчиками документов. У Чернышова появилось несколько вопросов к капитану Васильченко, которые он решил задать ему утром. Но, увидев, в каком состоянии находится капитан, Павел Чернышов решил повременить со своими вопросами. Когда Васильченко, переговорив по рации с командиром своего батальона, вышел из штабной палатки, Чернышов все же решился спросить:

– Андрей, я вижу, вы не в себе. Что случилось? Я могу вам чем-то помочь?

– Что вы, товарищ полковник, чем вы можете помочь? – За три дня, что Васильченко общался с Чернышовым, он так и не привык обращаться к полковнику ФСБ по имени-отчеству. – Разведгруппа, что ушла на задание сегодня утром, уже два часа не выходит в эфир, – объяснил Васильченко причину своего беспокойства. – Я сам пытался связаться с ними по рации, но они молчат. Надо бы из вертолетов прочесать дорогу, по которой они должны были двигаться. Я уже доложил командиру батальона. Эх, согласования займут уйму времени, – обреченно вздохнул Васильченко. – В лучшем случае вертолеты вылетят только через час. А мои разведчики в это время, возможно, ведут бой.

– Все ясно, – сказал Чернышов. – Идемте со мной.

Не тратя времени на объяснения, Чернышов направился к штабной палатке.

– Вы можете напрямую связаться с командованием группировки? – войдя в палатку, спросил он у радиста.

– Выполнять, – приказал Васильченко своему радисту, подтверждая слова Чернышова.

Через минуту полковник Чернышов разговаривал по рации с начальником штаба Северо-Западной группировки российских войск.

– ...Результаты разведки крайне важны для нашей работы, поэтому я прошу немедленно выделить вертолет для поиска пропавшей разведгруппы, – объяснил Чернышов.

Начальник штаба был заранее оповещен о прибытии в войска оперативной группы Управления по борьбе с терроризмом, выполняющей специальное задание ФСБ. Пять дней назад он уже встречался с руководителем оперативной группы. И решил, что с прибывшим из Москвы полковником ФСБ лучше не конфликтовать. В данном случае выполнить его настойчивую просьбу было совсем несложно, тем более что речь, возможно, шла о спасении отделения разведчиков.

– Сообщите их маршрут, – попросил начальник штаба у Чернышова.

– Разведчики двигались по направлению Ассиновская – Ачхой-Мартан. Не будем терять время. Их командир лично сообщит подробный маршрут разведгруппы командиру вертолета, – ответил Чернышов.

Менее чем через десять минут после разговора Чернышова с начальником штаба боевой вертолет «Ми-24» отправился на поиск разведгруппы старшего лейтенанта Катаева. Вертолетчики прочесали все дороги, ведущие от станицы Ассиновская к районному центру Ачхой-Мартан. В одиннадцати километрах от Ачхой-Мартана, на берегу реки Сунжа, они обнаружили брошенный бронетранспортер, а возле него тела нескольких человек в форме военнослужащих Российской армии. О своей страшной находке командир экипажа вертолета немедленно сообщил в опорный пункт разведроты. Новость требовала немедленных действий. Капитан Васильченко тут же собрал по тревоге первый взвод, намереваясь вместе с бойцами старшего лейтенанта Катаева выехать к месту трагедии.

– Наша группа едет с вами, – объявил Чернышов.

– Товарищ полковник, это война. Я не могу вас взять на боевую операцию без разрешения командования, – возразил Васильченко.

– Капитан, там погибли люди. Там произошло убийство, которое требует самого тщательного расследования. Не забывайте, что расследование подобных преступлений – это уже наша профессия.

Точно таким же тоном Чернышов разговаривал с начальником штаба Северо-Западной группировки. Слушая сейчас Чернышова, Андрей Васильченко понял, что не сможет помешать ему выполнить свое намерение.