Далинар кивнул.

– Я мог бы солгать, – заметил Аладар.

– Но не лжешь.

– Откуда ты знаешь?

– Честно? Я не знаю. Но мне придется кому-то из вас довериться. – В определенной степени. Он не допустит, чтобы случившееся на Башне повторилось.

Как бы там ни было, присутствие Аладара означало, что вторжение может завершиться успехом. Скорее всего, теперь они превосходили паршенди числом, хотя Далинар сомневался, что письмоводительницы правильно подсчитали количество вражеских солдат.

Это была не та грандиозная коалиция великих князей, какую желал увидеть Далинар, но, даже принимая во внимание то, что в ущельях паршенди чувствовали себя как дома, все могло сложиться в пользу алети.

– Пойдем вместе, – предложил Далинар. – Я не хочу, чтобы мы рассеивались. Держаться будем на соседних плато, а где это возможно – на одних и тех же. И тебе придется отказаться от паршунов.

– Это необычное требование. – Аладар нахмурился.

– Мы отправляемся в поход против их родни, – напомнил Далинар. – Они могут взбунтоваться, потому лучше не рисковать.

– Но ведь они никогда… Хотя… как хочешь. Это можно сделать.

Князь Холин кивнул и протянул руку Аладару, а позади наконец-то добрались Ройон и Амарам, которых Далинар обогнал верхом на Храбреце.

– Спасибо, – поблагодарил Далинар Аладара.

– Ты правда веришь во все это?

– Да.

Аладар протянул руку, но вдруг заколебался:

– Ты ведь понимаешь, что я испачкан с головы до ног. Далинар, на этих руках кровь. Я не какой-нибудь безупречный честный рыцарь, которым ты, похоже, хотел бы притвориться.

– Я знаю, что ты не такой, – подтвердил Холин, пожимая его руку. – И я не такой. Иных-то нету.

Они кивнули друг другу, а затем Далинар развернул Храбреца и рысью направил его обратно к собственной армии. Ройон застонал и пожаловался, что после скачки галопом у него болят бедра. Предстоящий дневной переход был испытанием для него.

Амарам догнал Далинара.

– Сначала Себариаль, теперь Аладар? Похоже, сегодня твое доверие недорого стоит.

– Тебе бы хотелось, чтобы я их прогнал?

– Просто подумай, до чего впечатляющей была бы победа, одержи мы ее сами.

– Надеюсь, мы выше такого тщеславия, старый друг, – буркнул Далинар. Некоторое время они молчали, снова миновали Адолина и Шаллан. Далинар окинул взглядом свое войско и кое-что заметил. Посреди телохранителей-мостовиков на камне сидел высокий мужчина в синем.

«Кстати, о дураках…»

– Пойдем со мной, – велел Далинар Амараму.

Тот придержал коня.

– По-моему, мне следует заняться…

– Пойдем, – резко перебил Далинар. – Я хочу, чтобы ты побеседовал с тем молодым человеком и мы смогли положить конец слухам и прочему, что он рассказывал о тебе. Это никому не принесло добра.

– Хорошо, – сказал Амарам и догнал Далинара.

Каладин, сидевший среди мостовиков, поднялся, несмотря на боль в ноге, когда мимо проехали Адолин и Шаллан. Проследил за парой взглядом. Принц был верхом на своем ришадиуме с громадными копытами, а светлость Давар восседала на гнедом звере куда более скромных размеров.

Выглядела девушка великолепно. Каладин готов был это признать, пусть и лишь самому себе. Блестящие рыжие волосы, улыбка не сходит с губ. Она произнесла что-то остроумное; Каладин почти расслышал слова. Он ждал, надеясь, что Шаллан посмотрит в его сторону и встретится с ним взглядом, ведь их разделяло небольшое расстояние.

Она не заметила. Проехала мимо, и Каладин почувствовал себя полным идиотом. Часть его желала ненавидеть старшего сына Далинара за то, что принцу досталось все внимание Шаллан, но он не мог. По правде говоря, Адолин ему нравился. И эти двое были созданы друг для друга.

Может, это Каладину и следовало ненавидеть.

Он понуро опустился на свой камень. Вокруг толпились мостовики. Кэл понадеялся, что они не видели, как он уставился вслед Шаллан и тщится услышать ее голос. Поодаль тенью замер Ренарин. Мостовики постепенно к нему привыкали, но сам юный принц по-прежнему чувствовал себя с ними очень неуютно. Впрочем, он так себя чувствовал почти со всеми.

«Надо бы еще раз поговорить о его болезни», – подумал Каладин. Что-то его тревожило в этом юноше и объяснении его эпилептических припадков.

– Командир, почему ты здесь? – спросил Бисиг, снова привлекая внимание Каладина к мостовикам.

– Хотел наблюдать, как вы отправитесь в путь, – сказал Кэл со вздохом. – Я считал, вы обрадуетесь, увидев меня.

– Ты как ребенок, – бросил Камень, пригрозив Каладину толстым пальцем. – Что бы ты сам сделал, великий капитан, Благословенный Бурей, если бы обнаружил, как кто-то из нас ковыляет, не жалея раненой ноги? Ты бы его избил! После выздоровления, конечно.

– Мне казалось, – заметил Каладин, – что я тут командир.

– Не-а, вот еще! – возразил Тефт. – Наш капитан достаточно умный, чтобы лежать в постели.

– И есть побольше похлебки, – прибавил Камень. – Я тебе оставил похлебку, чтобы ты ел, пока меня нету.

– Ты тоже отправляешься в поход? – удивился Каладин, глядя на громилу-рогоеда снизу вверх. – Я полагал, ты пришел проводить ребят. Ты же не хочешь сражаться. Что тебе там делать?

– Кто-то должен их кормить, – объяснил Камень. – Поход этот, он ведь продлится много дней. Я не брошу своих друзей на милость лагерных поваров. Ха! Они же будут все готовить из духозаклятого зерна и мяса. На вкус как крем! Кто-то должен добавлять туда нужные пряности.

Каладин окинул взглядом помрачневших мостовиков.

– Ладно, – сдался он. – Пойду обратно. Клянусь бурей, я…

Почему мостовики вдруг начали расходиться? Камень повернул голову, рассмеялся и отошел в сторону.

– Сейчас у тебя будут настоящие неприятности.

Позади них спешивался Далинар Холин. Каладин вздохнул и взмахом руки подозвал Лопена, чтобы тот помог ему встать и как следует отсалютовать командиру. Он поднялся – заслужив сердитый взгляд Тефта – и лишь потом обнаружил, что Далинар не один.

Амарам. Кэл напрягся и с трудом сохранил бесстрастное лицо.

Великие князья приблизились. Боль в ноге как будто утихла, и на миг он перестал видеть все, кроме этого человека. Этого чудовища. В осколочном доспехе, добытом Каладином, в развевающемся за спиной золотом плаще, украшенном символом Сияющих рыцарей.

«Владей собой», – приказал себе Каладин. Он сумел проглотить ярость. В прошлый раз, поддавшись ей, он заработал несколько недель в тюрьме.

– Солдат, тебе бы стоило отдыхать, – сказал Далинар.