и перечницу, перепрыгнул блюдо с холодными закусками, добрался до Олега и запрыгнул в его открытый рот.

— Вот так, — подмигнул мне мой собутыльник. — Здрав буди, брат-ведьмак!

— Ваше здоровье! — впечатленный увиденным, пробормотал я. — Лихо!

— Вода — моя доля, — повторил Олег. — Я служу ей, а она меня вознаграждает за эту службу. Слышал про живую и мертвую воду? Ну хоть в детстве, в сказках? Так вот там не все вранье, Сашка.

— Что сказки не ложь, я давно сообразил. Слушай, а это сколько же тебе лет?

— Давай-ка по порядку, — предложил Олег. — Сначала разберемся с насущными вопросами.

Глава пятая

— Согласен, — тряхнул я графинчик, где коньяку осталось чуть-чуть, на донышке. — Надо еще заказать.

— Слушай, подобную дурку оставь для них, — мотнул подбородком Олег в сторону компании, веселящейся за соседним столом. — Люди любят видеть и слышать то, что им удобно. Но мы — не они. Это факт, который, как известно из классики, самая упрямая на свете вещь. Надеюсь, ты сам это уже понял? Или ты все еще вспоминаешь при полной луне свою романтическую юность и пытаешься убедить себя, что лучше той поры на свете с тобой ничего не случалось, а происходящее сейчас — дурной сон?

— Уже не пытаюсь, — поставил графин на стол я. — Кое в чем разобрался.

— Молодец, — похвалил меня ведьмак. — Тогда ответь мне на следующий вопрос — что же, милый друг, ты тогда полез на чужую территорию? Или знака моего на двери Соломина не увидел?

— Не увидел, — даже не пришлось разыгрывать изумление мне. — Да я к этой двери даже и не приближался. И о том, что какие-то знаки существуют, знать не знал. Как он хоть выглядит? Ты покажи, я на будущее запомню.

— Не врешь, — с удовольствием отметил Олег. — Будем считать, что вопрос исчерпан. У нас тут уголовного кодекса нет, потому незнание законов в ряде случаев освобождает виновного от ответственности.

— А Соломин? — резонно спросил я. — Он тебе на мозг не присядет?

— Да пошел он в жопу, — равнодушно сообщил мне собеседник. — Мне на его недовольство плюнуть и растереть. И тебе рекомендую в общении с нанимателями придерживаться той же точки зрения, а то на шею сядут и ножки свесят.

— Ты извини, — я разлил остатки коньяка по рюмкам. — Просто никак в ум не возьму. Ты у Соломина работаешь или как?

— И да, и нет. — Олег пощелкал пальцами, подзывая официантку. — Я, Сашка, частный детектив. Очень удобная форма существования. И вроде как при деле, и никому ничего не должен. Меня время от времени нанимают для того, чтобы разобраться в делах, которые не очень укладываются в материалистическую теорию, тех, о которых шепчут на ушко, что «там дело нечисто». За годы клиентская база сложилась, репутация появилась. Соломин — наниматель, с которым я работаю часто, потому у его двери я поставил свой знак. Мол — не лезем сюда, этот человек мне нужен.

— И под твоей охраной, — добавил я.

— Эй, эй, эй! — помахал у моего носа указательным пальцем левой руки Олег. — Я же сказал — он мне нужен, не более того. Какой такой охраной? Да пусть его хоть грохнут, я даже не почешусь. В первую очередь потому, что он не почешется, если грохнут меня. Соломин платит за определенные разовые услуги, при условии, что я соглашусь их ему оказать. На этом все. Этот человек разгонятель моей скуки, не более.

— Скуки? — совсем запутался я.

— Ну да. — Олег ткнул вилкой в кусок колбасы, лежащий на тарелке. — Она наш основной враг, не считая, разумеется, ведьм и волкодлаков. Но скука — приоритетней. Ты просто совсем еще зеленый и этого не понял. Для тебя все в новинку, все жутковато и интересно. А мне давно скучно стало, потому и подался в частные детективы.

— То есть не из-за денег?

— Деньги, — рассмеялся Олег. — Дружище Александр, ты вообще меня слушал? Я служу воде. У меня потенциально денег как у дурака махорки. Все, что скрыто под речной, озерной и прочей пресной водой — мое. Ты представляешь, сколько только по Московской области в реках всякого драгоценного барахла под песком и в иле лежит? Грузовики набивать можно. И, заметь — ни одного проклятия на нем нет. Это в лесах остались в основном закладные клады, все обычные давно людям в руки отдались. А в реках что? Просто злато-серебро без владельцев. Оно тонуло, его выбрасывали, чтобы чужим не досталось, его смывало наводнениями. Вариантов масса. Опять же — текучая вода, откуда там проклятию оказаться? Просто нагнись и возьми. Если сможешь.

— Так понимаю, что сможет не всякий? — уточнил я.

— Верно понимаешь. — Олег подмигнул официантке, доставившей нам новый графинчик. — Я смогу. Ты — вряд ли. Да мне и мочь не надо. Когда денежка нужна, к первой попавшейся реке иду, да прошу русалок мне приволочь то, что поближе лежит. И все. А дальше все просто — продаю это знающим людям. У меня связи с ними остались еще с тех пор, как я милиционером был.

— Полицейским, — на автомате поправил его я.

— Милиционером, — строго произнес Олег. — Я не оговорился. Сказано ведь тебе — мои годы с твоими не сравнить. Хотя кое в чем мы похожи. У меня, как и у тебя, наставника не было. Самородки мы с тобой, Сашка, как Михайла Василич Ломоносов. Правда, в нашем случае без обоза с мороженой рыбой обошлось.

— А про наставника откуда знаешь?

— Заканчивай такие глупости спрашивать, — попросил меня собеседник. — Хорошо? Логическая цепочка совсем примитивная. То, что ты новорождённый, сомнений не вызывает, поскольку тебя никто не опекает, и элементарных вещей не знаешь. Вывод? Никто тебя не учит, стало быть, дар к тебе попал так же, как и ко мне — дурняком. По принципу «на кого бог пошлет». Ну или кто там за нами приглядывает? Меня вот так же в семидесятых один хрыч старый облагодетельствовал, когда я его допрашивал как свидетеля. Он у меня прямо в кабинете помереть задумал. Там такой возраст был, столько даже наш брат не живет, он, как я после разобрался, еще матушку Екатерину застал в стадии дееспособности. Но в конце концов помер, только перед этим за руку меня цапнул. И все, я ведьмаком стал.

— Та же фигня, — вздохнул я. — Даже не поинтересовался никто — «за» я, «против»…

— Нет худа без добра, — утешил меня Олег. — Те, у которых наставники имеются, живут еще хреновее, чем мы. Во-первых, традиции таковы, что ученик — он не только ученик. Он