забеременела от меня. Было решено делать аборт, но операция прошла неудачно, и пациентка навсегда осталась стерильна.

Джо молчал. Смысл ситуации доходил до него очень не просто.

— Долго же ты тянула с признанием, — сказал доктор Абекян Барбаре. — И нервов потратила…

— Да, — пустым голосом ответила женщина.

— Ну и как, месть сладка?

— Я не мщу, — возразила Барбара и отошла к стеклоблоку, чтобы полюбоваться тысячами одинаковых картинок в его ячейках.

— Тогда зачем было тянуть и исхитряться?

— Ты всегда умел объяснить, почему все, что мы делаем, лучше для нас же самих. Как бы ни сложилась жизнь.

Попечитель

© Перевод. Н. Казанцева, 2020

— Ах, если бы не деньги, — сказала Нэнси Холмс Райан. — Если бы не деньги…

Нэнси была замужем уже целых полтора часа. Сейчас, неярким предвесенним днем, муж вез ее из Бостона в Кейп-Код. Машина мчалась вдоль свинцового моря, мимо заколоченных на зиму дачных домиков, мимо падубов, так и не скинувших бурую прошлогоднюю листву, мимо болот в точечках промерзшей клюквы.

— Столько денег — это просто неприлично, — сказала Нэнси. — Вот в чем дело.

Хотя, конечно, дело было не в этом — по крайней мере, не только в этом. Нэнси страдала от неясности своего нынешнего состояния. В ее жизни наступил мучительный пробел между церемонией заключения брака и первой брачной ночью. Как и многие девицы в таком положении, Нэнси видела себя будто со стороны: неужели это я сижу здесь рядом с мужем? В салоне автомобиля ее уверенному, безапелляционному голосу было тесно; он метался между стенками, звучал неестественно громко; независимо от самой Нэнси, голос произносил странные несуразные вещи, словно вымученное и сокровенное.

Не было оно вымученным и сокровенным. Нэнси не могла замолчать, поскольку боялась остаться наедине с собой — и с пробелом. Кто она сейчас? Непонятно. Уже не «мисс», но еще не «миссис». Предстоящая ночь должна стать Рубиконом, за которым начнется ее всамделишная замужняя жизнь.

Только что предпринятая ею особенно язвительная атака на оштукатуренные домики и их обитателей вынудила Роберта пообещать, что их семья никогда не будет жить в таком доме. Зачем, спрашивается?

Теперь вот Нэнси сожалела, что ее муж не бедняк. Мужу и впрямь было до этого далеко: его состояние составляло двести тысяч долларов.

Супруг Нэнси учился в Массачусетском технологическом институте. Его звали Роберт Райан, Роберт-младший. Он был высок, красив и хорошо воспитан, однако порой излишне замкнут. Потеряв в девять лет родителей, он воспитывался дядюшкой и тетушкой. Как многим рано осиротевшим детям, наследникам крупного состояния, ему назначили не одного попечителя, а двух: один блюл его тело, второй — деньги. Финансовым попечителем был Коммерческий доверительный фонд города Кейп-Код. А за благополучие самого Роберта отвечал дядюшка, Чарльз Брюер. И сейчас молодой муж не просто отправлялся в Кейп-Код провести медовый месяц; он планировал взять наследство под свой полный контроль. В день свадьбы ему как раз исполнился двадцать один год, и по закону опекунству фонда пришел конец. Роберт тоже находился в промежуточном состоянии. Он был погружен в собственные мысли, мало обращал внимания на то, что происходит вокруг, и отвечал разрумянившейся говорливой новобрачной так же машинально, как вел автомобиль.

Нэнси не умолкала.

— По мне, так лучше начинать все с нуля. Зря ты мне признался; надо было держать деньги в банке — на самый крайний случай.

— Так и забудь о них, — сказал Роберт.

Он достал зажигалку и закурил, не отрывая взгляда от дороги.

— С работы не уйду, — продолжала Нэнси. — Каждый имеет право на развитие. — Новобрачная служила секретаршей в приемной комиссии Массачусетского технологического института. Они с Робертом познакомились всего два месяца назад. — Будем оба трудиться и жить на заработанное.

— Угу, — кивнул Роберт.

— Когда я согласилась за тебя выйти, я понятия не имела, сколько у тебя денег, — напомнила Нэнси.

— Знаю, — подтвердил Роберт.

— Надеюсь, твой дядюшка тоже знает, — сказала Нэнси.

— Я ему скажу, — пообещал Роберт.

Он даже не сказал дядюшке, что женится. Будет сюрприз.

Устраивать такого рода сюрпризы было для Роберта обычным делом. Он всегда принимал решения самостоятельно и даже в девятилетием возрасте не испытывал особой эмоциональной зависимости от дяди и тети. Тетушка Мэри однажды назвала его квартирантом на полном пансионе — единственный итог многолетней жизни под одной крышей.

Сейчас тетушки уже не было в живых. Оставался дядюшка Чарли, и сегодня он ожидал Роберта к обеду в «Атлантике», ресторане через дорогу от банка. Чарли разъезжал по городу в большом печального вида старом «Крайслере», методично стучась во все двери подряд. Он был торговым представителем компании, производящей алюминиевые ставни на окна.

— Надеюсь, твой дядюшка меня полюбит, — сказала Нэнси.

— Полюбит, — заверил Роберт. — Не переживай.

— Я из-за всего переживаю, — сказала Нэнси.

Опека фонда над состоянием Роберта завершалась, и к часу тридцати его ждали в банке — отчитаться за прошедшие двенадцать лет и подписать бумаги.

А вот у дядюшки Чарли никаких обязательных ритуалов по завершению опеки не было. Согласно закону, в этот день с его плеч автоматически слетал весь груз ответственности за подопечного.

Именно так — автоматически.

Однако Чарли был не таков. Собственных детей судьба ему не дала, и к Роберту он привязался всей душой. Чарли считал, что воспитание этого мальчика — лучшее, что они с женой сделали за свою жизнь, и поэтому наметил небольшую сентиментальную церемонию.

Чарли представления не имел, что Роберт женился, — и планировал мероприятие на двоих.

Он прибыл в «Атлантик» за полчаса до предположительного времени появления именинника. Решительно направился в сторону бара и занял поблизости небольшой столик на две персоны.

Раскланялся с несколькими знакомыми. Те, кто хорошо его знали, удивлялись выбору места: ведь Чарли вот уже восемь лет не пил вообще. Он не рисковал сделать ни глотка — как все алкоголики. Маленькой кружки пива раньше было довольно, чтобы Чарли ушел в многодневный запой.

Подошла официантка, новая, не из прежних. Она спокойно приняла заказ, вернулась к стойке и равнодушно объявила на весь зал: «виски со льдом». Официантка не представляла даже, что провозглашает конец эпохи.

Чарли Брюер, после восьмилетней завязки, собирался принять на грудь.

Ему подали выпивку.

Вместе с выпивкой к столику подошел Нед Кроссби, владелец «Атлантика». Официантка поставила рюмку