правильно зазвучало моленье сие. Только теперь впору попытаться определиться, в том числе используя и способ постепенной правки ранее пред этим написанного, куда именно правильнее всего обратиться, чтобы даровать себе максимальную толковость звучание для того изображения текста молитвы, на которое указание приходит, как на наиболее ценное, важное, нужное. Есть и ещё идеи из последних, новых, ну, например, что было бы разумно побеспокоиться о том, чтобы снятые когда-то и благодаря тому сохранённые фотографии лиц, и в первую очередь собственных лиц, начали устраивать-радовать значительно больше, чем ныне попадающие под взгляд глаз, когда-то запечатлённые образы. На данный момент доминирует мнение, что тут в самую пору в качестве первоосновы для рассуждений и действий следует использовать то, что проступает на первый план при тщательном исследовании видимого на иконах. Действительно, присмотревшись, первое, что сразу же, без отлагательств замечаешь, так это то, что почти на всех такого рода всяческих изображениях, лицо того, в чью сторону молятся, смотрит. При этом смотрит, чаще всего, словно глаза в глаза тому, кто и возносит те молитвы. Есть ещё мнение, что таким образом, очень может так статься, получится наловчиться влиять на реальность и какие-либо обстоятельства, запечатлев с помощью фотографий некие последствия, которые есть желание ну хоть немного как-то изменить, и выводя потом запечатлённое изображение на экран для самого внимательного там потом просмотра. Хотя вот сейчас, когда изображения большинства святых смотрят словно с просьбой в этом самом взгляде, такая постановка странного вопроса выглядит несколько несерьёзно.

Кстати, касательно возможных вариантов некого воздействия на существующую и запечатлённую на фотографиях реальность. Возможно, этот способ, так, либо иначе, а имеет место быть, но тут кое-что, есть надежда, выяснилось, когда взялся правильно описывать приключавшееся раньше текстом. Тут тонкость в том, что это описание должно предельно правильно описывать то, что когда-либо до этого случилось, во всяком случае, настолько правильно, насколько сам пребываешь в курсе тех событий. Иное будет выглядеть как лож, а лож недопустима! В подобном взгляде на сложившуюся ситуацию это серьёзно. Ведь если пребываешь тут в процессе описания чего-либо, что вдруг, притом потом, захочется таким способом особым изложения детальных тонкостей улучшить, то описание, по логике, необходимо создавать как будто состоящим из реально приключившихся, и вот с чего-то вдруг необходимых для желанного русла развития событий, а потому, начни тут что-то под чего-то подгонять, и это сразу начинает выглядеть как явные потуги самому себе солгать. С таким шутить недопустимо! Как же тогда рассматривать возможность появления, казавшихся словно бы готовыми уже случиться-приключиться, неких словно бы подмеченных, возможных перемен в вот именно таких изображениях на фотографиях, которыми так хочется заняться поскорей? В том, что описывает некое изображенье, без доказательств фантазировать нельзя. А если изо всех сил так стараться во всех подобных описаниях придерживаться только точности, откуда же тогда там взяться тем, как будто бы возможным и желательным, и из каких-то новых, вариантам перемен? Пока всё сводится к тому, что, судя по всему, живя, в самую пору с этими процессами так забавляться следует с предельной осторожностью.

Ещё один подарок из разряда некого напоминания о том, что уже как-то и когда-то в виде информации приходило до того, но теперь всё получилось так, что пришлось как будто заново вспомнить — с водой приходят новые идеи! То есть, пришлось как будто заново возродить в памяти, что, если присутствует даже незначительная, малая проблема с тем, чем бы себя таким вот новеньким в плане придуманного и порадовать, то не откладывая на потом лезь под воду, омойся хорошенько, и почти наверное после такого так случится, что оное желанное-искомое новое в голову словно само собою придёт, и будешь этому рад, и окажется всё это только исключительно на пользу.

Очередные добавления внутри естества, которые в самую пору было бы записать. И так, первое. Начал ощущать себя немного иначе. Теперь понятно, почему у статуи нет головы, зато свет Солнца на снимке присутствует. Мозгов действительно практически нет, но зато не вижу причин, почему бы не постараться, чтобы, наконец, в полной мере не подарить этот самый Свет Солнца. Во всяком случае постараться продвинуться на этом поприще вряд ли что-то мешает. Теперь из разряда подарков самому себе — первое, обратить внимание на то, что, если верить прочитанному, таких, способных к развитию несколько побольше прочих рождаются всё-таки именно двое, один от Света, другой от Тьмы. Такое точно случается не для того, чтобы один присутствовал как запасной. О таком точно стоит подумать. Теперь, кажется, приподнимается завеса над целым набором непонятностей, связанных с местами проведения ритуалов богослужений и с тонкостями, связанными с богослужениями. Первое, на что точно стоит обратить внимание — хлеб и вода. Тут точно намёк на плоть и кровь. Семь глаз Бога, как можно начинать проникаться пониманием, это точно не обязательно именно минора, о чём-то подобном, кстати, что-то даже и читалось, тут точно связь чего-то из семи одинаковых предметов с течением какого-то процесса, процесса, связанного с ритуальным чем-то, связь, лучше всего, если признаваемая участвующим в этом процессе, прогрессирующим сознанием человеческим. Теперь из проступившего, как будто выдвинувшегося на первый план. Это, опять же, можно попытаться, порассуждав, связать с теми двумя рождающимися и, согласно утверждениям, во всём похожими, практически подобными жрецами, тут только цветом кожи отличаются, один от Света дня, другой от Темноты ночи. Как проступает в качестве догадок, можно с весьма существенной весомостью предположить, богослужение впору проводить и там, где в качестве предмета для молений ставили минору, и там, где озаботились приготовленьем пищи, которую, как можно понимать, потом, произнося Слова, и очень может быть, что и не без молений съели. Евреи. Получается, что это первый случай, когда в храме, и притом на алтаре, при котором шли ритуалы и богослужения, одновременно, сразу полыхали семь огней миноры, и возле подобного читались зычно некие молитвы, и вместе с тем там же при таких молениях, готовили, съедая и сжигая результат такого жертвоприношения, что тоже, разумеется, сопровождалось, если и не теми, что и для миноры, но хоть какими-то, обращаемыми именно к Богу молениями. То есть, там, и, как надо понимать, довольно громко, в слух, произносились и какие-то бесспорно ритуальные, то есть довольно веские для каждого воспринимавшего сознания Слова. Две половины восприятия молитв во всяком случае пытались зазвучать единым, слитным, звучным хором. Но только, тут неплохо было бы прощупать и определиться с тем вопросом, так почему именно такая столь серьёзная организация процесса ближе всего