Конечно, мы добились невероятных успехов после Октябрьской революции. Это каждому глупцу очевидно. Даже враг не может этого отрицать. Но нам самим надо трезво смотреть на вещи. У нас имеются огромные недостатки в целом ряде производств, отсутствуют самые необходимые предметы потребления и продукты питания. Мы отставали. И сейчас имеем отставание от Запада. Пусть в меньшей степени, но оно не ликвидировано. Отставание объяснялось низкими урожаями, и сейчас, в сравнении с Западом, наши урожаи низки.

Самое главное, у нас не было средств. После смерти Сталина мы все еще боялись нападения капиталистических стран. Америка вела наглую политику, все время демонстрировала свое превосходство, обложила социалистические страны военными базами и даже позволяла себе полеты самолетов над территориями социалистических стран. Мы вынуждены были выделять большие средства на оборону, с тем чтобы избежать повторения мировой войны. Требовались огромные средства для вложения в науку и непосредственно в производство средств обороны. Это прежде всего ракеты, самолеты, атомные заряды, подводный флот и прочие средства ведения войны. Они обходились нам довольно-таки накладно, истощали наш бюджет. Все это снижало наши возможности.

Я возвращаюсь к главной теме – освоение целинных земель. Считаю, что их освоение послужило для нас спасением, было хозяйственной необходимостью. В то время это оказался единственный быстрый путь увеличения сбора зерна в Советском Союзе. Но не все годы приносили радость, осваивая эти земли, мы знали, что урожайные годы здесь чередуются с неурожайными. Приходилось идти на риск. Самый низкий урожай на целине получили в 1963 году. Тогда очень плохой урожай выдался не только на целине, но и по всему Союзу.

Наступило трудное время: ведь у нас не было резервов. Мы даже были вынуждены закупить зерно за границей: в Канаде, в Австралии и в США. Соединенные Штаты хотели нас прижать, но капиталистическая алчность не знает преград, и они все-таки продали нам хлеб. Им нужен был покупатель, а мы были вынуждены обратиться к Америке. Переговоров на правительственном уровне не велось, все решалось на коммерческой основе. Но и в неурожайном 63-м году мы все-таки получили на целине хлеб по себестоимости, окупавшей затраты на его обработку. А если бы мы не распахивали земли и не получили прибавку посевных зерновых площадей, в каком положении мы оказались бы тогда? Произошла бы просто катастрофа! Целина в тот год нас очень выручила. Кажется, около 400 миллионов пудов мы заготовили на целинных землях.

Я любил выезжать на целину во время уборки урожая. Едешь на автомашине и, насколько хватает глаз, видишь бесконечные поля пшеницы. Когда она выбросит колос, засеянные просторы схожи с морской водой, особенно когда гуляют ветровые волны и возникает рябь. То там, то тут островками торчат машины с людьми. 1964 год оказался из всех лет освоения целинных земель самым благоприятным и самым урожайным. После «голодного» года я просто рвался на целину. Беру «голодный» в кавычки, никакого голода у нас не было, потому что мы собрали достаточное количество зерна, чтобы прокормиться, а чего недоставало, купили за границей. У нас даже осталось зерно на следующий год. Я говорю «голодный», потому что мы не получили того, на что рассчитывали, и это, конечно, заставило нас экономить, расходовать хлеб так, чтобы меньше затратить валюты на покупку зерна.

В 1964 году предварительная информация об урожае была очень благоприятной. С нетерпением ждал начала уборки. Я сказал в Президиуме ЦК, что хочу поехать на целину, посмотреть, как идут дела. Никто не только не возражал, а, по-моему, с одобрением встретили мое пожелание. И я полетел в Казахстан.

Приземлившись, я сразу поехал по полям на машине. Не знаю большего удовольствия, чем объезд сельскохозяйственных угодий. Я никогда не получал столько эмоций, как в тот, мой прощальный год. Последний в моей многолетней деятельности в качестве партийного работника и государственного деятеля. Пшеница стояла стеной, густой щетиной. Замечательный урожай! Я говорю замечательный, многообещающий, учитывая специфические условия Казахстана.

Я ехал в открытой машине и глядел по верху стоящей пшеницы. Когда ветерок дунет, волны переливаются, колышутся стебли. Это действительно волнуется пшеничное море. Мне рассказывали, что если на пшенице при таком ветерке разостлать простыню, то она поплывет по верхушкам колосьев, как по волнам. И сейчас, когда я возвращаюсь к прошлому, меня радуют и волнуют приятные воспоминания того времени. Затем я пересел в поезд, с тем чтобы передвигаться на короткие дистанции по железной дороге. Мне хотелось осмотреть разные районы, самому убедиться, побеседовать с людьми, с работниками совхозов. Колхозы в это время там стали очень редким явлением, а созданные в начале освоения земель мы преобразовали в совхозы.

Повсюду хлеб, хлеб, хлеб. Куда ни приедешь, работают комбайны, люди в поту, с приятной усталостью, с улыбкой. Люди сознавали, что они работают для своего государства, но главным образом предвкушали хороший заработок.

Там я пережил вершину личного счастья. Я проехал большие расстояния на автомобиле, передвигался поездом, опять пересаживался на машину и все ездил, и ездил по полям. Видел прекрасный урожай, самый высокий за все годы освоения при мне целинных земель.

К тому времени в степи выросли поселки. Рядами стояли не дома, а домики вдоль улиц. В палисадниках – цветы, посадочки фруктовых деревьев попадались редко. Там было много украинцев. А украинцы, куда бы их ни забросила судьба, обязательно посадят яблоню, грушу, а перед окном – мальвы. Без этого они не могут. Уже появились детишки. Одним словом, земля обживалась. Распахивались степи, складывались семьи, уже появилось потомство, люди начали как бы врастать в эту землю. Мне было очень приятно. Я много ездил, много беседовал с людьми. Потом в Целинограде[897] состоялось большое собрание, куда съехались представители всех областей.

В каком-то районе мне сказали, что со мною хочет встретиться господин Томпсон[898], известный английский издатель, владелец 120 газет. Я охотно с ним встретился. Для меня эта встреча была приятна и выгодна. Такой «объективный и беспристрастный» издатель буржуазных газет, как Томпсон, увидел наши успехи на целине своими глазами. За границей много говорили о целинных землях и не всегда говорили правду, много врали. К сожалению, в этом сущность классовых отношений, буржуазная печать на все, что делалось и делается в Советском Союзе, смотрит через темные очки.