дрожали, когда он, не думая, рванул на себя переключатели, включая их разом.

Он слышал, как по громкой связи кто-то беззащитно выругался, кто-то начал молиться, кто-то кричал – но не понимал ни слова.

Серебристые капельки стекали вниз, образуя огромное сломанное крыло, окутывающее собой маленькую капсулу, в центре которой была девушка.

Окутанная серебристой, то и дело вспыхивающей жидкостью, она казалась статуей, застывшей навечно, пойманная в ловушку между временем, она казалась бабочкой, распятой между секундами.

На то, чтобы поднять на борт капсулу, кораблик Макса рассчитан не был, но один из кораблей сверху уже отпустил часть мусора из гравищупалец и уже спускался вниз.

Макс смотрел, не отрываясь. Не позволяя себе поверить, не желая даже допустить и мысли о том, что случилось непоправимое.

Именно поэтому он увидел то, что ускользнуло от него в первый момент, когда он только увидел картину трагичную и печальную…

Внутренний контур был цел. Разливался криоген из внешнего, запасного бака!

- Змей, - прохрипел он, - Змей, там капсула внутри – цела.

- Да, - раздался спокойный хладнокровный ответ. – Я вижу. Мы уже выдвигаемся, Макс. Ты её нашёл. Возвращайся. У тебя осталось не так уж и много энергии на двигателе.

- Врач?

- Уже со мной. Скоро будет информация. Возвращайся на базу.

- Понял. Принял.

Отключив голосовую связь, Макс выдохнул и … накрыл лицо руками. Это не слезы. Нет. Это просто отчаянная мольба, обращённая вовне, так и осталась запертой в его маленьком кораблике. Лишь бы только…

…лишь бы только…

Серебристые частицы криогенной жидкости медленно уплывали в космос. Капсулу осторожно поднимали на корабль, где её ждали. Ждали отчаянно, веря и надеясь.

Веря и … молясь…

Ничего кроме этого не оставалось…

…Когда Эми снова открыла глаза, над головой был потолок. Такой обычный, такой обыденный потолок больничной палаты. С трудом повернув голову, она тут же закрыла глаза и открыла снова. Но нет, ей не показалось – рядом был Змей. Уложив голову на край кровати, он беззащитно и устало спал.

А в роскошной массе его волос видны были седые пряди.

Прекрасно понимая, кому надо сказать «спасибо», тем не менее, помимо бескрайнего чувства вины, Эми испытала только благодарность. Невероятный мужчина… Успел. Спас. Вернул.

Только что пережил при этом, спрашивать не хочется. И знать не хочется. И рассказывать, что пережила сама Эми, не хочется тоже. Только придётся…

Протянув руку, бесконечно тяжёлую, девушка дотронулась до волос мужчины… мужа. И улыбнулась, когда он, не просыпаясь, вцепился в её ладонь, словно утопающий в соломинку.

- Рюичи, - прошептала Эми тихо.

И мужчина тут же проснулся. Поднял голову, взглянул на Эми… и опустил голову обратно. Прижался лбом к её прохладной руке. И не смог сказать ни слова.

- Прости меня, - всё, что смогла прошептать девушка, а потом улыбнулась. – И спасибо.

- За что, милая?

- Ты пришёл.

- Ты всё сделала сама для того, чтобы выжить.

- Я знала, что ты придёшь. Верила в это. И ты пришёл. Что толку от моих приготовлений, если бы ты опоздал?

- Я успел… но уже боялся, что опоздал. Боялся, что даже того, что я просто подорвался посреди ночи, чтобы оказаться в космосе, будет недостаточно, когда увидел, как разлетается на куски станция, где ты была.

- Ты успел, - повторила Эми уверенно, не пытаясь отобрать ладонь. Ей самой сейчас тепло этого невероятного мужчины было необходимо. Его тепло. Его наличие рядом. – Ты смог. Ты прибыл вовремя. Именно тогда, когда это было необходимо. Ты сделал всё для этого… - дальше говорить Эммануэль не смогла, закашлялась. И всполошившись, Змей подорвался с места, чтобы её напоить.

- Не перенапрягайся, - велел мужчина. – Ты слишком слаба.

- Что со мной?

- Отравления и ожоги внутренних органов… То, что было внутри этой капсулы, мало напоминало криогенный… состав, который известен сейчас нам. Это что-то куда более… уникальное. Но, как сказал Вячеслав Андреевич, если бы не эта… жижа, ты бы не выжила. Она снизила в разы потребность организма в кислороде, погрузив тебя во что-то очень похожее на анабиоз.

- О! Я могу смело говорить, что я теперь царевна-лягушка, - Эми хихикнула и снова закашлялась. Сморщилась. Жалобно попросила: - забери меня отсюда, а?

- Куда? Эми, ты… - и осёкся. А что «ты»? Что он мог ей сказать? Для того, чтобы ей выздоравливать, сложное оборудование не требовалось. Капельницы прокапать? Он и сам мог. Не говоря уже о том, что Сатана обещал заглядывать, до момента, пока Эми не выздоровеет. Потом, так и быть, Змей может попробовать его поймать. Силами русского патруля джампа. А пока вооружённый нейтралитет, так сказать. Ангелочка на ноги ставить же нужно!

И Змей прекрасно зная, что как ни смешно прозвучит, но заклятый враг перед ним единственный, кто при любой ситуации выберет жизнь и здоровье Эми, только и мог, что сдаться перед обстоятельствами. Посадить Сатану в тюрьму?

Откровенно говоря, попробовать можно было бы. И даже момент, начинающийся с «посадить» тоже был бы успешным. А потом – он или сбежал бы, или дело развалилось бы в суде. Змей не хотел тратить ни свои силы, ни своих ребят. Это Эми могла бы справиться в суде с неожиданными попытками развалить надёжное дело. За счёт того, что всегда держала в запасе парочку старших козырей, а то и джокера могла заранее себе спрятать в рукав.

Змей не был Эми.

Так что он смирился с тем, что какое-то время обеспечивать здоровье его супруги будет тот, кого ещё недавно он сам с удовольствием бы убил.

Соответственно, врач есть. Навыки есть. Зачем Эми оставаться в этой палате?

Если можно просто быть дома…

- Мы ничего не говорили Рашель.

- Молодцы, - одобрила Эми, протягивая руки. – Вы всё правильно сделали.

- Да, мы такие, - пробормотал Змей, поднимаясь и решительно заматывая Эми в больничное покрывало. – Знаешь что… Я потом бумагу напишу, что тебя забираю. А вначале тебя заберу.

И Эммануэль Лонштейн, предпочитающая всё на свете проводить через бумаги, не возразила ни единым словом. Бумаги – можно и потом, бумаги никуда не денутся. А ощутить землю под ногами, увидеть вокруг стены любимого дома – это бесценно.

Змей только пробормотал себе под нос, что некоторые, самые страшные события, имеют и свои положительные оттенки.

Но Эми услышала, фыркнула ехидно:

- Конечно, к лучшему. Покрасишься в блондина!

- Мне