Маттео ухмыльнулся и обнял меня за бедро, притягивая ближе, чтобы поцеловать.

— Все эти гормоны превращают тебя в неженку.

Это был первый раз, когда мы упомянули о беременности с момента моего приема у врача на седьмой неделе, то есть более четырех недель назад. И даже в тот день наш разговор о беременности состоял только из «Все в порядке?» от Маттео и короткого кивка от меня. Мы продолжали жить своей жизнью, за вычетом посещений клубов и пьяных выходок.

— Просто будь осторожен, — выдавила я.

Маттео посмотрел мне в глаза, как часто делал в последнее время, и кивнул.

— Ты же меня знаешь.

— Да, именно поэтому я хочу, чтобы ты был осторожен. Не оставляй меня одну разбираться с этой неразберихой.

Маттео улыбнулся, но за улыбкой было что-то темное.

— Лука и Ария разберутся с беспорядком, детка.

У меня не было возможности спросить, что это значит, потому что зазвонил звонок.

— Ария, — сказала я, потому что на лице Маттео появилась настороженность. — Она записалась на еще один приём сегодня к акушеру-гинекологу.

Маттео встал и позволил ей подняться на лифте в пентхаус. Ария, вероятно, узнала код от Луки, но в отличие от него, всегда звонила в колокольчик, как любой порядочный человек.

Маттео ждал ее, повернувшись ко мне спиной. Ария нерешительно улыбнулась, когда вошла.

— Готова?

— Конечно, — сказала я.

Я старалась избегать очередного осмотра как можно дольше, но Ария настояла на том, что теперь, когда я на двенадцатой неделе, пришло время еще одного осмотра.

Я поцеловала Маттео, и он почти нежно погладил меня по спине. Затем я отстранилась и последовала за Арией.

* * *

Сначала я думала не смотреть на экран ультразвука, но потом любопытство взяло верх. В тот момент, когда мои глаза заметили маленького ребенка на экране, я пожалела, что сдалась. Это больше не было просто кляксой. Доктор объяснила, что мы видели, и отметила ножки, головку, ручки… полное человеческое существо в моем животе.

Я отвела взгляд. Ария встретилась со мной взглядом, ее глаза загорелись радостью, затем она медленно протрезвела. Она взяла меня за руку и сжала. Я была рада, что она ничего не сказала. Я уставилась на картину на стене, что-то вроде абстрактного искусства, потому что выражение лица Арии сжало мою грудь. Доктор продолжала говорить о том, как все выглядит хорошо. Я пыталась отгородиться от этого, но было невозможно.

Когда она закончила, я практически спрыгнула с кушетки и оделась, отчаянно желая как можно скорее уйти. Когда я вышла из раздевалки, док протянула мне несколько фотографий. Ультразвуковые фотографии ребенка. Я уставилась на них. Ария осторожно забрала их у доктора, прежде чем прикоснуться к моей руке и вывести наружу. Мы не разговаривали, пока не оказались в лифте.

— Ты хочешь эти фото?

Я отрицательно покачала головой.

— Они должны быть у вас с Лукой.

Ария сунула их в сумочку.

— Ты все еще не против, чтобы мы с Лукой усыновим ребенка?

— Конечно, — сказала я. — Дело не в этом… Я просто хочу притвориться, что ничего не изменилось, что я не беременна, но такие дни, как сегодня, делают это очень трудным.

Ария бросила на меня понимающий взгляд.

— Может, попытаться примириться с этим. Рассмотри это как упражнение, которое тебе нужно выполнить. Скоро будет еще труднее притворяться, что ты не беременна.

— Мой живот все еще плоский, Аллилуйя, — пробормотала я, пытаясь прибегнуть к своему обычному сарказму, который в последнее время так часто казался недосягаемым.

— Дело не только в твоем растущем животе, — тихо сказала Ария, когда мы с телохранителями подошли к машине. — Рано или поздно ты почувствуешь ребенка.

Я не могла себе представить, что почувствую что-то подобное внутри себя. Разве не было женщин, которые не понимали, что беременны, пока не начались роды и из них не вышел ребенок? Они не могли почувствовать ребенка внутри себя, так что, возможно, мне тоже повезет.

Маттео

Я вытер кровь с ножа, а Лука прислонился к стене, наблюдая за мной.

— Хотя я ценю твои таланты в обращении с ножом, ты понимаешь, что в конце концов у нас закончатся мудаки из мотоклуба, которых ты будешь пытать, ради снятия напряжения. Может, тебе стоит попросить у своей жены несколько мантр йоги. Несколько могут помочь тебе расслабиться.

Я бросил на него мрачный взгляд.

— Говорит человек, который зарезал целый клуб, чтобы снять напряжение. И перестань читать дерьмо в моих действиях. Я всегда любил мучить.

Телефон Луки зазвонил, и, учитывая его более мягкое выражение лица, это могла быть только Ария.

— Это хорошо. Когда следующий прием?

Я сразу понял, что они говорят о Джианне и ребенке. Сунув нож обратно в кобуру на груди, я подошел к брату. Он повесил трубку.

— Ну, что сказала твоя жена?

Лука прищурился, глядя на меня.

— Все в порядке. УЗИ показало, что ребёнок здоров.

Я коротко кивнул.

— Видишь, Джианна заботится о вашем ребенке.

Некоторое время Лука молчал.

— Это еще не наш ребенок. Он все еще может быть вашим.

Я подумал над этим. Стать отцом, взять на себя ответственность за маленького человека. Мы с Джианной любили засиживаться допоздна и делать все, что нам заблагорассудится. Мы любили путешествовать, настолько, насколько это позволяла мне роль мафиози. Мне нравилось видеть радость на лице Джианны, когда ей удавалось вырвать немного больше свободы из жизни мафии. Ребенок отнимет у нее много свободы, даже больше, чем у меня.

— Нет, ты и Ария должны принять его, как мы и договаривались.

* * *

Когда я вернулся ближе к вечеру, Джианна просматривала фотографии путешествий на своем ноутбуке. Она не упомянула о своем осмотре, и я тоже. Вместо этого она указала на пышный зеленый лес, а затем на белые пляжи и голубую воду.

— Коста Рика.

Я поцеловал ее и опустился рядом.

— Хочешь поиграть в «Назови страну»?

Она закатила глаза.

— Я хочу спастись от холода этой зимой. Почему бы нам не провести несколько недель в Коста-Рике в Ноябре? Зимой в Нью-Йорке всегда так тоскливо.

— Тебе можно летать?

Она нахмурилась.

— Конечно.

Я указал на ее плоский живот.

— Я имею в виду из-за ребенка.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это не проблема.

— Тогда мы должны полететь в Коста-Рику, чтобы немного поразвлечься.

Все ее лицо преобразилось. Облегчение и счастье засветились в ее глазах.

Это была та Джианна, которую я хотел видеть, и эта Джианна нуждалась в свободе.

Возможно, впервые с тех пор, как мы согласились отдать Луке и Арии нашего