– Ладно. Идите, посидите в холле, я все выясню, – устало вздохнул Володя, беря побледневшую Катю под руку.

– Ну вот еще, – фыркнула Амалия, сощуривая красноватые от усталости, но горящие несгибаемым упрямством, а может, настойчивостью глаза. – Я и сама прекрасно справлюсь. А ты можешь пойти Катьку утешить.

Володя ничего не ответил Амалии, просто усадил Катю в холле на скамейке и отправился обратно в морг выяснять подробности. Естественно, с Амалией.

– Ну, что? Ее убили? – дрожащим голосом спросила Катя, когда все трое уже уселись в машину.

– Естественно, – кивнула адвокатесса.

– Кого убили? – обернулся к девушкам сидящий на переднем сиденье Володя.

– Муромцеву, конечно, – недовольно проговорила Амалия.

– Что за бред? По-моему, вы, девчонки, сериалов насмотрелись. За Катей охотился убийца. Катину родственницу убили. Кругом трупы и мировой заговор. Отравление это. Банальное отравление. Лекарств твоя родственница наелась, и всего делов, – заключил он, отворачиваясь от девушек и устраиваясь на сиденье.

– Конечно. Обычная передозировка, – ехидно поддакнула ему Амалия. – У нас врачи регулярно лекарствами объедаются. Да еще алкоголем запивают. К тому же, если ты помнишь, она таблетки не ела. Ей укол сделали.

– Ну хорошо. Она не случайно их наелась, а с горя. Может, ее мужик бросил. Живет она одна, остановить некому. К тому же у нее давление скакало. Вот и наложилось одно на другое. Плохое самочувствие, нервы, передозировка, – устало вздохнул Володя, подавляя зевоту. – В любом случае это не убийство. Так что звони, Катерина, родственникам, пусть приезжают, забирают тело.

– Ну конечно, – буркнула себе под нос Амалия. – Тебе лучше знать, убийство это или нет. Это же ты следствие ведешь.

Но вслух спорить, вопреки обыкновению, не стала, чем ужасно удивила Катю.

– Не хочу, чтобы он нос в наши дела совал, – пояснила шепотом подруге Амалия.

– Тамару Константиновну доставила в НИИ «Скорой помощи» «неотложка». Подобрали женщину прямо на улице. Ей стало плохо на автобусной остановке недалеко от Витебского вокзала, что косвенно подтверждает версию Виктора о том, что она ездила на работу именно по этой ветке железной дороги, – нахмурив брови, говорила Амалия, делая пометки в своем блокноте.

Было утро. Катя, деда Ваня и Амалия сидели на кухне за столом и проводили анализ полученной ночью информации. Домой Катя и Амалия были доставлены только в три часа ночи совершенно обессиленные. И хотя дедуля буквально сгорал от любопытства, объяснений внучки ему пришлось ждать до утра. Зато утром, предвкушая обилие криминальных подробностей, деда Ваня расстарался и нажарил целую гору ароматных пышных оладушков. Катя, которая старалась беречь обретенную дорогой ценой фигуру, махнула рукой на диету и слопала целую гору золотистых, масленых, смазанных сметаной оладьев. И вот теперь сидела довольная, ленивая и совершенно равнодушная ко всяким расследованиям, сожалея лишь о том, что нельзя перебраться на диван, не обидев присутствующих.

– Ей стало плохо, прохожие положили ее на скамью остановки и вызвали «неотложку». Когда машина приехала, Муромцева была еще жива. Но врачи не сразу разобрались, в чем дело, время было упущено, спасти пациентку не удалось.

– А в чем было дело? – прижав руки к груди, спросил деда Ваня. Лицо у него при этом было такое, словно он ожидал услышать, что на Тамару Константиновну среди бела дня напала стая оборотней.

– Отравление лекарственными препаратами. Вот у меня тут все выписано, – потрясла блокнотом Амалия. – Барбитуратом. Только вот что странно. В желудке его не обнаружили. Он был в крови. Такое впечатление, что Муромцевой сделали инъекцию, и не просто сделали, а ошиблись с дозой. Или это сделала она сама, что сомнительно. К тому же она не учла это и приняла порцию алкоголя. Алкоголь усилил действие препарата, у нее упало давление, вплоть до коллапса. Такая версия была мне представлена в морге, – многозначительно закончила Амалия.

– Ага! – оживился дедуля, потирая ладошки. – Значит, все не так просто!

– Не так, – кивнула Амалия. – Труп был доставлен с улицы. Документов при нем не было. А значит, и заморачиваться с телом особенно никто не собирался. Ну, стало женщине на улице плохо. «Скорая» приехала, но слишком поздно. Вскрытие провели, никакого криминала на первый взгляд нет. Но! – подняла палец вверх Амалия.

– Но? – благоговейно переспросил дедуля.

– Мы этой смерти ожидали. А потому почти уверены: это убийство. – Дедуля кивнул, Катя зевнула. – Какие есть зацепки? Муромцева врач. А следовательно, не могла ошибиться с дозой и не могла не знать о том, какие последствия бывают, если смешать эти самые барбитураты с алкоголем. Во-вторых. Зачем Муромцевой делать себе инъекцию снотворного посреди бела дня, да еще на улице, возле вокзала? В-третьих, мы точно знаем, жила она за городом. Работала там же. Деньги экономила. Что привело ее в тот день в город?

– Что? – на этот раз заинтересовалась и Катя.

– Патологоанатом сказал, что пила она незадолго до смерти. Я имею в виду алкоголь, – пояснила Амалия. – К тому же в желудке были обнаружены остатки пищи. Скорее всего, это была какая-то выпечка. Сечете?

– Нет, – покачала головой Катя, страшно сожалея, что оладьи затмили ей разум.

– Она с кем-то встречалась! Причем встреча, скорее всего, была назначена возле вокзала, потому что пища почти не переварилась! Там она выпила, и, скорее всего, во время встречи ей сделали укол!

– Ну, Амалия, ты просто гений! – вскочила с места Катя и в состоянии искреннего восторга бросилась на шею подруге.

– Перри Мейсон! – приговаривал дедуля, то и дело повторяя имя своего нового любимого героя. – Перри Мейсон!

Амалия сухо кивнула им, не желая отвлекаться от дела.

– Вопрос состоит в следующем: что эта информация дает следствию? То есть нам?

– Действительно, – скисла Катя. – Что она дает? – По ее скромному мнению, она ровно ничего не давала.

– А вот что, – глубокомысленно произнесла Амалия, и Катя встрепенулась. – Где обычно люди назначают встречи знакомым?

– У метро? – предположила Катя.

– Сейчас зима, долго у метро беседовать не станешь, да и народу много.

– В кафе! – осенило Катю.

– Точно, – одобрительно кивнула Амалия. – Если убийца не приводил Муромцеву к себе домой, в чем я лично крупно сомневаюсь, он наверняка встречался с ней в кафе. Там предложил ей выпить, скажем, за успех, или за детей, или еще за что-нибудь. Угостил кофе с пирожным, а, скажем, в дверях всадил ей шприц с лекарством. Она могла и не понять, что это.

– Как это? – растерялась Катя, пытаясь сообразить, каким образом можно не заметить, как тебе в людной кондитерской в пятую точку шприц втыкают.

– А так. Во время инъекции ощущается лишь мгновение, когда игла входит в тело. Но это, как я уже сказала, мгновение. Некоторые лекарства вводятся вполне безболезненно. Я дедуле столько инъекций сделала, не меньше какой-нибудь медсестры. Так что знаю, – уперев руки в бока, с гордостью заявила Амалия, а дедуля энергично закивал.