– В данном случае меня волнует не грамматика, а чувства.

Майк положил ноги на мой стол:

– А что слышно о твоем приятеле Дрю? Мне даже немного жаль его.

– Он просто не был готов к серьезным отношениям. Нам было хорошо вместе, но он все еще переживал из-за смерти жены. И когда «Милбанк» предложил ему поработать в их представительстве в Москве, он согласился.

– Как говорит мой приятель Джон Скэнлон: «Верблюд срет, караван идет». Я согласен со старой миссис Брейвмен: тебе надо обзавестись личной жизнью, пока эта работа не высосала из тебя все соки, девочка.

– Не начинай, Майк. Все мои знакомые – те, кто не в системе, – не могут понять, почему мне нравится моя работа. Но коллеги уж могут согласиться, что это самая интересная профессия на свете. Многие ли встают утром и радуются, что надо на работу? У нас с тобой не было и двух предсказуемых дней подряд за всю карьеру или хотя бы двух похожих. И главное, во всей этой неразберихе мы умудряемся помогать людям. – Я знала, что моя маленькая речь получилась более пафосной, чем хотелось бы, но Майк впал в угрюмое настроение, которое время от времени находит на всех.

– Джекоб Тайлер. Это не тот парень, что похож на молодого Брайана Уильямса?[22]

– Не думаю, что ему понравилось бы такое сравнение.

– А разве не он заменяет Брайана Уильямса, когда тот заменяет Тома Броко, а? Будущий постоянный ведущий. Приятный баритон, пышные кудри, самые красивые рубашки в полоску на всем телевидении.

– Когда ты будешь готов рассказать о своей личной жизни, я куплю выпивку, и мы хоть целые сутки станем сравнивать наши прошлые достижения. Если захочешь.

– Да мне потребуется не больше минуты. Всю историю моей жизни можно записать на этикетке от спичечного коробка. Ладно, давай-ка подписывай бумажки, чтобы я завтра обыскал логово нашего приятеля Дотри.

Когда мы вернулись в офис из здания суда, Кэтрин Дешер и Мариза Бургис уже ждали меня.

– Ты забыла, что сегодня Рик выступал в суде? – спросила Мариза. Она имела в виду нашего коллегу, который впервые представлял дело об изнасиловании на свидании.

– Черт! Забыла. Я так замоталась, что забываю о повседневной работе.

– Ничего страшного. Когда он узнал, что ты не пришла, он позвал нас на помощь. Сегодня зачитывали медицинское освидетельствование, и врач выступил весьма достойно.

Более чем в семидесяти процентах изнасилований жертва не получает серьезных физических травм. И хотя на такие повреждения редко ссылаются в суде, присяжные все равно ожидают услышать о синяках и ранах. Очень часто приходится приглашать эксперта, который объясняет, почему нет видимых повреждений, и рассказывает об эластичности влагалища.

– Спасибо, что заменили меня. Майкл Уорнер – тот еще козел, я думала, он в пух и прах разнесет врача.

Адвокат ответчика славился злобным характером и любил покричать, а врач, осматривавший жертву, хоть и был опытным практикующим медиком «неотложки», ни разу не давал показаний в суде.

– Думаю, за Рика не стоит переживать. Доктор Хаякава держался просто отлично. Каждый раз, когда Уорнер нападал на него, он отстаивал свое мнение, ссылался на результаты осмотра и в конце концов сделал вывод, что полученные им данные подтверждают рассказ потерпевшей. Уже под занавес его выступления в конце зала поднялся Уорнер и заорал во всю мощь своих легких, пародируя доктора ради эффекта: «Я хочу, чтобы вы сказали присяжным, доктор, почему вы не ожидали найти телесных повреждений, хотя эта женщина описала вам нападение как жестокое и угрожающее жизни!» Но доктор Хаякава не потерял хладнокровия. Он посмотрел на присяжных и ответил: «Потому что пенис – это не колюше-режущее оружие, леди и джентльмены».

Кэтрин тоже не могла молчать:

– Старшина присяжных расхохотался, остальные – вслед за ним. Никогда не видела, чтобы адвокат бежал на свое место так быстро, как Уорнер. Завтра Рик будет произносить речь. Он прочитал ее нам после заседания, там все отлично. У тебя есть время поехать в больницу к Саре и малышке?

Было начало седьмого.

– Конечно. Я велела Нэн Тот быть у моего джипа в шесть пятнадцать.

– Вы обе поедете со мной, – сказал Чэпмен Кэтрин и Маризе. – Встретимся на месте.

Прежде чем спуститься вниз, где меня ждала Нэн, я ответила на сегодняшние звонки. Затем мы поехали на Первую авеню в Нью-Йоркский медицинский центр и припарковались на 34-й улице, чтобы по дороге купить цветы. Из лифта нам навстречу вышел Кит Раскин, прекрасный хирург-ортопед. Это он несколько лет назад кропотливо восстановил мою правую кисть, после того как я ее повредила, упав с лошади. Я подняла руку, пошевелила пальцами и сжала их в кулак, чтобы продемонстрировать, как удачна была операция.

– После убийства Доген, которым ты занималась весной, я и подумать не мог, что ты решишься прийти в больницу, – заметил Кит, напомнив о том страшном деле: Джемму Доген, замечательного врача-нейрохирурга, зарезали прямо в ее кабинете в одном из крупнейших медицинских центров города.

– Мы пришли в родильное отделение, доктор, навестить подругу. Я постараюсь управиться побыстрее.

Мы быстро обменялись новостями, и я зашла в лифт, где ждала Нэн.

Когда мы вошли к Саре, Кэтрин, Мариза и Майк дружно восхищались малышкой. Мы присоединились к их восторгам, а новорожденная поглядывала на нас крошечными карими глазками. Комната была заполнена цветами, плюшевыми медвежатами и прочими огромными мягкими игрушками; а телефон разрывался от звонков. Все мы по очереди подержали Джанин на руках.

Когда медсестра пришла забрать младенца в детскую, Сара надела шлепанцы и решила пройтись по коридору – врач предписал ей двигаться. А Майк схватил пульт и переключил на «Последний раунд» чтобы мы не пропустили финальный вопрос. Он успел: Требек как раз велел вывести на экран тему сегодняшнего финала – известные цитаты.

Мы переглянулись, я пожала плечами, зная, что цитата может быть откуда угодно, а Чэпмен спросил:

– Ну что, девочки, по десятке?

Мариза, Кэтрин, Нэн и я полезли за кошельками и положили деньги на кровать, где уже лежала купюра Майка.

– Ответ звучит так: Джон Хей назвал это «блестящей маленькой войной».

– Вот и плакали ваши дипломники и годы обучения в юридической школе. Это самые легкие пятьдесят баксов, которые я когда-либо заработал, – обрадовался Чэпмен, сгребая купюры и помахивая ими перед нашими лицами.

Майк Чэпмен знал практически все об истории Америки – и абсолютно все о военной истории. Я посмотрела на подруг и объявила, что признаю свое поражение. Ни у одной из нас не было мало-мальски подходящей догадки.