Алану дорогу к прекрасному сияющему порталу, занося над его головой одну их рук со стремительно отрастающими пальцами. Этим металлическим гребнем можно распустить любую плоть на ленты и добраться до любого, даже самого храброго, сердца. - Что нужно тебе здесь? Для тебя тут нет дороги. Воспользуйся своим лазом. Я не пропущу тебя.

- Отойди, железноголовый, - неуважительно рыкнул Алан, смахивая с лица дождь и подступая к порталу ближе, в круг аметистового света. - Ты же знаешь, я принадлежу Нижнему миру. Мне некогда возиться с тобой. Я должен догнать твоего хозяина, пока он не ушел далеко.

- Для этого я здесь и стою - чтобы ты не догнал моего хозяина, дракон, - бесстрастно ответил Хранитель. И угрожающе поднялся, раскачиваясь, на своем хвосте, огромный, страшный. В круглом зарешеченном отверстии на его маске, прямо напротив рта, неприятно заскрежетали то ли зубы, то ли хищные жвала, как у жука, он нацелил все шесть рук с длинными пиками пальцев на Алана и шарахнул хвостом по земле так, что Алан едва устоял. - Уходи, дракон.

Хранитель шумно принюхивался из-под маски к Алану. Он видел, что дракон обессилен, и потому не опасался его.

- Человек, - произнес Алан, - что пошел туда, в Нижний мир, ему не принадлежит. Девочка. Она пошла туда не по своей воле. Это против закона.

- Мне все равно, - ответил Хранитель. - Мне не жаль ее, если ты пытаешься воззвать к моей жалости, и не страшно, если ты пытаешься запугать меня законом. За это преступление ответит тот, кто ее туда провел. Уходи назад, дракон.

- Драконы, - упрямо ответил Алан, - идут только вперед.

Вблизи портала магические силы медленно возвращались к нему. Хватит ли этого, чтобы заставить Хранителя, долгое время греющего свою металлическую шкуру в аметистовом сиянии, уступить?

Еще шаг, и стальные когти, рассекая воздух, пронеслись над головой едва увернувшегося Алана. Хранитель обладал удивительной координацией; он ловко орудовал всеми шестью руками, умудряясь не поранить себя. А вот разорвать Алана в клочья - это он вполне мог. Как и раздавить его в кольцах своего покрытого железом хвоста.

«Всего несколько минут, - промелькнуло в голове Алана, уклоняющегося от очередного удара стального гребня-руки, - мне нужно всего несколько минут!»

- Боишься, дракон? - самодовольно прошипел Хранитель, усмехаясь, глядя, как Алан уворачивается от его смертоносных рук, не смеет напасть. - Высокомерные твари… на деле вы такие же трусливые, как и все прочие существа, с такими же мягкими трепещущими сердцами… но сколько шумных высокопарных слов вы говорите!

Алан не ответил; улучив момент, он ухватил одну из рук Хранителя, остановил ее, зажав ее кисть с нечеловеческой силой, нарушив гармоничный рисунок опасных движений, и острые когти другой руки Хранителя полоснули по собственной плоти, разрывая мышцы, дробя кости. Еще одна рука острыми когтями пробила ее снизу, оттяпывая, как капканом. Хранитель заверещал страшным высоким голосом, как ветер, завывающий меж скал, а Алан хрипло, по-драконьи, засмеялся, выпустил покалеченную конечность противника.

- Еще покрасуешься, железная твоя башка? Забыл, с кем разговариваешь?

- Я убью тебя, дракон! - проверещал Хранитель; его хвост извивался и колотил по земле, как обезглавленная змея, он с ужасом рассматривал покалеченную руку, висящую на не оборвавшихся сухожилиях. - Теперь убью. Ты зря решил меня подразнить!

- Я и не думал тебя дразнить, железноголовый.

Отражать нападения Хранителя трудно, очень трудно. Он пытался впиться своими когтями в мягкую податливую плоть, но Алан подставляет руки, и металл скрежещет о его каменные запястья. Иссеченные в лапшу, падают с него ткани, и Алан снова смеется, когда Хранитель, распотрошив его, как конфетку, обнаруживает под одеждой каменную чешую.

- Каменный дракон, - выдыхает он, прежде чем Алан, шагнув к нему, оказывается близко-близко. - Проклятый Правитель…

Хранитель все еще пытается отстоять свою жизнь.

Стальные когти бьют в живот дракону, но с искрами отскакивают, искрят, царапают со скрежетом. А Алан, сверкнув лютыми глазами, ухватывает сначала одну  руку Хранителя, затем другую, и с неумолимой решимостью разворачивает их острыми пиками пальцев к нему самому.

Змей бьется, верещит скрежещущим голосом, обвивает хвостом ноги Алана, старясь свалить того на землю, но поздно. Уже слишком поздно; дракон уже слишком силен. Он быстро напитался светом магии, сломать его ноги сложнее, чем колонны в храме. Хранитель испускает еще один скрежещущий вопль, когда его запястья, намертво зажатые в руках Алана, ломаются с хрустом, и его собственные когти пронзают его стальной черный панцирь, вбитые неумолимым Аланом.

- Я слышу, что и твое сердце трепещет от ужаса, железноголовый, - рычит Алан, приближая свое лицо к железной маске. В его золотых глазах беспощадный гнев и жестокость, он давит, ломая еще сильнее, руки Хранителя, все глубже вбивая в его тело сталь, и лишь посмеивается, слыша, как беспомощно чиркают по его каменным плечам когти Хранителя.

- Убить Хранителя, - выдыхает захлебывающийся кровью издыхающий змей, - это очень дурной знак… это не по закону, это…

- Дразнить дракона - знак куда дурнее, - ответил Алан. - Я же просил пустить меня. А насчет закона, - издеваясь, добавил Алан, - так, кажется, только что закон тебя не пугал и не интересовал вовсе? Я сам отвечу перед моим законом.

- Ты не смеешь, - не сдавался Хранитель. - Даже ты не смеешь… нет…

Его слова, в которых одинаково перемешался страх и высокомерие, разъярили Алана. Он с ревом оттолкнул Хранителя, распустил крылья, и струя ослепительно-белого пламени ударила в корчащегося змея, мгновенно накаляя его броню докрасна.

Визг казнимого слился с ревом пламени, огромное змеиное тело билось на земле, стараясь избавиться от пекущих доспехов, но тщетно. Еще один вздох - и Хранитель замолк навсегда, тлея и чадя. Алан, сбросив с плеч драконье обличье, перешагнул пламя и решительно нырнул в аметистовые объятья портала. То, что Хранитель попытался остановить его, даже зная, что перед ним дракон, говорило лишь о том, что ничем хорошим это путешествие для девочки не кончится…

За аметистовым порталом, за холодным звездным светом сразу же открылась холодная каменистая пустыня, над которой детский плач слышался еще сильнее -