— Иниго, — произносит Эрин. — Я знаю, вам не нужно напоминать, и все же, пожалуйста, почаще проверяйте сигнал приема на своем мобильном. Крайне важно поскорее связаться с полицией.

— Э-э… да, конечно. — Иниго потрясен не меньше Карла. — Сейчас же пойду проверю. Я оставил телефон внизу.

— Что мы можем сделать? — беспомощно спрашивает у Эрин Миранда.

— Ничего, — говорит Эрин, теперь она выглядит мрачной. — Мы ничего не можем сделать. Попытайтесь сохранять спокойствие до прибытия спасателей.

Снуп ID: LITTLEMY

Слушает: не в сети

Снупписчики: 10

В кухне Дэнни поворачивается спиной к двери, будто хочет своим телом отгородить нас от неутешительной реальности, с ужасом смотрит на меня и выдыхает:

— Мать его!

Я не могу придумать достойного ответа. Действительно, что тут еще скажешь? Все… все плохо. Хуже, чем просто плохо. И я ничего не понимаю.

— Дэнни, что за бред у нас творится?

— Не имею ни малейшего понятия, подруга. Он покончил с собой?

— Возможно.

Нам так мало известно об этих людях — о любом из них. В конце концов, вдруг у Эллиота была депрессия или случилась какая-нибудь беда? Откуда нам с Дэнни знать? В том-то и дело — мы не знаем. Не представляем, что здесь происходит.

Я сжимаю голову руками, словно физическое давление плоти на кость поможет собраться с мыслями. Боже мой, все вокруг разваливается…

— Он не ранен, — рассуждаю вслух. — В смысле, я не видела физических повреждений. Не похоже, чтобы на него кто-то напал. Значит… Наверное, Эллиот что-то принял. Как думаешь?

— Наркотики? Инъекции? Таблетки?

— Я не знаю. Не знаю! Мать честная, Дэнни, что нам делать?

До меня постепенно доходит вся сложность нашего положения. Мы застряли — в моем случае из-за вывихнутой лодыжки застряли серьезно — в шале с группой малознакомых людей, и за прошедшие сутки двое из них умерли. Ева… Ее смерть была трагической случайностью. Страшным, непредсказуемым ударом молнии, от которого не застрахованы даже самые спокойные и безопасные места на земле. Однако Эллиот… Его смерть может быть только убийством или суицидом. Разрыв аневризмы мозга, обширный инсульт, инфаркт — все эти недуги способны убить почти мгновенно. Однако они не объясняют раскуроченного компьютера.

— Эллиот точно умер?

— Точно. — Я невольно вздрагиваю, вспоминая.

— Ты уверена? — Дэнни хватается за соломинку. — Ты абсолютно уверена, подруга?

— Дэнни, я, конечно, не доучилась в медуниверситете и не получила диплома, но мертвецов повидала достаточно. Честное слово, Эллиот умер. Расширенные зрачки, отсутствие пульса — полный набор.

Я не упоминаю лужу мочи под стулом, Дэнни об этом знать ни к чему.

— Но как?! — Судя по виду, Дэнни недоумевает. — Как до него добрались, если добрались? Что-то в кофе?

— Не исключено, не знаю.

— Может, надо пойти и… ну… проверить?

— Я не знаю, — повторяю с нажимом. Голова кружится, мысли мечутся в поисках верной линии поведения. — Полиция… я хочу сказать, на месте преступления нельзя ничего трогать. Хотя, если мы выясним причину…

Я смотрю на ключ в своей руке и решаюсь:

— Пойдем проверим. Трогать ничего не будем, только посмотрим.

Дэнни кивает, и мы тихонько поднимаемся на второй этаж по служебной лестнице, стараясь не попасться никому на глаза.

Мы не договариваемся держаться вместе, но наверняка думаем одинаково. Если Эллиот не покончил с собой, тогда среди гостей есть убийца. Мысль, безусловно, пугающая. Неужели кто-то из этих лощеных богатых людей и правда убил человека? Я пытаюсь вообразить, как нежная Тайгер сжимает тонкими руками шею Эллиота или Тофер бьет друга по голове бутылкой из-под виски, — и мне становится дурно.

Служебный ключ проскальзывает в замочную скважину на двери Эллиота, затем со скрежетом поворачивается, и мы с Дэнни на цыпочках входим в номер. Здесь очень холодно, пахнет пролитым кофе и чем-то еще, более едким: мочой. Я помню эту вонь из своего больничного прошлого.

Дэнни медлит у двери, не в силах приблизиться к телу Эллиота. Значит, вся надежда на меня. Я сглатываю ком в горле. Стараясь ничего не задеть, иду к столу. Делаю это очень аккуратно — хватит того, что я уже и так немного сдвинула тело, когда пыталась нащупать пульс. Эллиот лежит в прежней неестественной позе, лицом в луже остывшего черного кофе. Я наклоняюсь и пробую заглянуть внутрь пустой опрокинутой чашки. Получается плохо, угол неудобный, а трогать чашку нельзя. Обхожу стол с другой стороны — и вдруг вижу.

Черт! Дэнни был прав.

— В чашке что-то есть, — сообщаю ему. — Белое.

Он не двигается с места. Спрашивает от двери:

— Сахар?

— Нет, точно не сахар. Оно… похоже на мел.

— Мать твою!

Я выпрямляюсь. Мы с Дэнни смотрим друг на друга, пытаемся сообразить, что это. В черных глазах Дэнни плещется тревога.

— Надо полагать, самоубийство исключается, — с большой неохотой констатирую я.

Говорить стараюсь тихо, чтобы не выдавать своего присутствия в номере.

— Думаешь? — Дэнни отчаянно подыскивает другое объяснение. — А вдруг Эллиот просто не мог глотать таблетки целиком? Вот и растирал их в порошок…

Я качаю головой.

— Ты не видел, как он ест, Дэнни.

Перед глазами всплывает картина ужина: Эллиот зачерпывает ложкой оленину — жадно, сосредоточенно — и глотает ее кусками, не жуя.

— Дело не только в таблетках, — добавляю я. — Посмотри на компьютер.

— В смысле? Его мог расколошматить сам Эллиот, разве нет?

Я вновь качаю головой и указываю на обломки, усеивающие пушистое банное полотенце белого цвета.

— Прежде чем уничтожить ноутбук, его завернули в полотенце. Чтобы никто ничего не услышал. Если бы ноутбук крушил в приступе ярости сам Эллиот, ему было бы плевать на грохот. К тому же, если бы Эллиот решил что-нибудь скрыть, он переформатировал бы жесткий диск — зачем рисковать и портить технику, когда проще уничтожить данные? Нет, это сделал человек, который не имел к ним доступа. И не хотел шуметь.

Мы задумчиво рассматриваем разбитый экран и обломки жесткого диска. Дэнни молчит. Да и что тут скажешь?

Мне в голову приходит кое-что еще.

— Интересно, а чьи это таблетки? Эллиота? Он принимал лекарства?

— Надо спросить у остальных. — Дэнни морщится, будто чувствует дискомфорт в кишечнике. — Господи. Ну и как мы заведем об этом разговор?