– Уверяю вас, ваше высочество, то был Генрих Английский. За день до сражения я передавал ему послание от его высочества дофина.

Екатерина подалась вперед, очевидно охваченная любопытством, несмотря на все усилия изобразить беспристрастное спокойствие.

– Так вы говорили с королем Генрихом! Умоляю, расскажите, как он выглядел. Был ли он беспокоен? Угрюм? Охвачен страхом?

– Вовсе нет, ваше высочество, – ответил герольд. – Мне надлежало передать предложение дофина сдаться – чтобы быть потом выкупленным – и тем самым уберечь от гибели свою армию. Но Генрих Английский улыбнулся и заявил, что его дело правое, а потому бог ему поможет, и что божья воля будет исполнена. Затем он велел мне передать эти слова дофину. Он выглядел спокойным и собранным, хотя его люди, босые и без укрытия, насквозь промокли под холодным дождем. Однако же никто из бойцов не сбежал с поля боя.

– Разумеется, им некуда было идти и нечего терять, – заметила Екатерина.

– На следующее утро, когда наши войска готовились к битве, коннетабль уверенно заявил, что сражения не будет, потому что английский король сдастся, едва завидев мощь хозяев французских земель. После этого дофин уехал, приказав графу д'Альбре взять сына узурпатора в плен и заковать в цепи.

Екатерина закусила губу, вспоминая, как дофин горько сожалел о своем отсутствии на поле Азенкура. Монжуа продолжил свое повествование, а я задумалась о работе герольдов. Они не участвовали в сражениях, а передавали приказы, наблюдали за ходом битвы и записывали имена погибших – разумеется, только высокородных, внесенных в списки рыцарей, кому было позволено носить доспехи. Меня по-прежнему тревожила участь мужа. Я не знала даже, жив он или погиб. Вряд ли его имя появится в каком-нибудь списке. Тем временем повествование герольда неумолимо приближалось к страшной развязке. Фрейлины слушали, затаив дыхание.

– Медленно тянулись часы, но ничего не происходило. Нашим бойцам раздали хлеб и пиво, а коннетабль заметил, что англичане лишены продовольствия и будут голодать, поэтому им оставалось либо атаковать, либо сдаться. Наконец из английских рядов выступил рыцарь и направился в нашу сторону. Увы, в руках он держал не белый флаг, а жезл, которым салютовал каждому английскому отряду. Внезапно рыцарь подбросил жезл в воздух, отдав сигнал к началу боя. Англичане воинственно закричали и загикали, однако не двинулись с места. Наша кавалерия, устав дожидаться схватки, первой бросилась в атаку. Огромный отряд всадников, грохоча доспехами, поскакал вниз по густо поросшему деревьями склону. Английские пехотинцы дружно повернулись к нам спиной и побежали. Солдаты вокруг меня захохотали, издеваясь над бегущим неприятелем, и вскидывали руки с двумя оттопыренными пальцами – бойцам дали приказ отрубать указательный и средний пальцы английских лучников. Однако англичане отбежали недалеко, и нашим взорам открылся лес остро отточенных копий, вбитых в землю под таким углом, чтобы пропороть брюхо скачущей лошади. Затем, по сигналу, лучники начали стрелять. Небо потемнело от стрел, градом сыпавших по наступающей коннице. Наш первый отряд оказался в смертельной ловушке: они не могли ни остановиться, ни повернуть назад, ибо, не видя того, что происходит впереди, их галопом настигал следующий отряд, а вплотную за ним следовал третий. Им не было другого пути, кроме как вперед, под градом стрел, на стену ощетинившихся копий. В считаные минуты цветущая зеленая долина превратилась в болото под копытами десяти тысяч лошадей. С английской стороны долины неслись предсмертные крики раненых лошадей, горы трупов росли на глазах.

Голос герольда сорвался. Монжуа прикрыл глаза дрожащей рукой, словно надеялся смахнуть кошмарное видение. Сдерживая слезы, Екатерина спешно подала мне знак поднести ему кубок с вином.

– Я знаю, мессир, что вам больно вспоминать об этом, – сочувственно сказала принцесса. – Мне очень важно понять, что именно произошло во время ужасного сражения. Если бы королева находилась здесь, она просила бы того же.

Герольд отхлебнул из кубка, откашлялся и кивнул.

– Ваше высочество, умоляю, простите мне мою слабость. Я готов.

Однако умение вести складную речь покинуло герольда, и повествование продолжилось рваными фразами.

– Английские лучники выпускали по пятнадцать стрел в минуту, и острые наконечники насквозь пробивали стальные пластины. Многие из наших рыцарей были убиты или ранены. Тяжелые доспехи не позволяли выбитым из седла всадникам подняться, и поверженные воины барахтались в грязи. Раненые кони, оставшиеся без седоков, в панике метались по полю и затаптывали упавших. Рыцари корчились на земле, а на них падали следующие. Горы тел достигли высоты человеческого роста. Английские лучники прекратили стрельбу и кинулись добивать павших кинжалами и булавами. Англичане, в легких кожаных куртках и босиком, ловко передвигались по грязи и трупам. Английский король спешился и сражался вместе со своими бойцами. Наши рыцари беспрестанно нападали на него, однако он отбивал все атаки и не подпустил французов к своему раненому брату, герцогу Глостерскому, до тех пор пока оруженосцы не оттащили герцога в безопасное место. Ваше высочество, английский король владеет мечом не хуже ангела мщения. Он – грозный противник.

– Но чуждый законам рыцарства, как поведал дофин, – возмущенно заметила Екатерина. – Ведь он приказал убить пленных!

– Некоторые из тех, кто сдался, были преданы мечу, – печально согласился глашатай. – Герцог Брабантский опоздал к началу сражения, и французские пленные, невзирая на данное слово, попытались снова броситься в бой. Король Генрих сообразил, что огромное количество пленных представляет угрозу для его малочисленной армии. Увы, обстоятельства вынудили его пренебречь правилами рыцарского кодекса.

– Когда будут известны имена погибших? – хриплым от волнения голосом спросила Агнесса де Бланьи. – Мое поместье находится недалеко от Азенкура. Мой отец наверняка отправился сражаться за Францию.

– Мадемуазель, боюсь, мне нечего ответить на ваш вопрос. Скажу только, что список будет длинным… очень длинным. – Герольд Монжуа поставил опустевший кубок на стол. – Я должен вернуться на поле боя, – добавил он, низко поклонившись Екатерине. – Королевским герольдам еще многое предстоит сделать.

Принцесса печально кивнула и, помня об августейшей обязанности награждать за верную службу, взяла со стола золотой кубок, украшенный драгоценными камнями.

– Этот кубок – ваш, мессир Монжуа. Благодарим вас за исполнение вашего нелегкого долга. Мы не забудем вашего рассказа о битве при Азенкуре. Сражение закончилось, но беды наши, боюсь, только начинаются.

Граф д’Арманьяк во главе неистового гасконского воинства галопом ворвался в Париж за несколько часов до появления герцога Бургундского с его фламандскими головорезами. По приказу дофина ворота за графом захлопнули, и герцог Бургундский в бессильной ярости остался за городскими стенами. Мы с Катрин, хотя и не имели оснований доверять д’Арманьяку, возносили к небу благодарственные молитвы, поскольку время не умерило нашего страха перед черным герцогом.