для торжества. И он хотел отпраздновать свою победу с Лисичкой. Но вместо этого трахнул её и прогнал.

Борисов тяжело вздохнул. Рядом с Алисой он совершенно терял контроль над собой. Сегодня он планировал сообщить ей о заключённом крупном контракте на строительство нескольких отелей во Вьетнаме и о том, что она полетит вместе с ним в качестве секретаря.

Ну и ещё потому что Вадиму постоянно требовалось её присутствие. И днём, и ночью. Он хотел касаться её кожи, вдыхать её аромат, слышать её смех.

Это было похоже на одержимость. Казалось, Лисичка приворожила его. Поэтому Вадим сегодня сорвался. Поэтому он всё испортил.

А что тут портить? Он усмехнулся. Между ними только договор. Она терпит его ласки исключительно из-за компании и своего обожаемого папочки, которого хватил удар, стоило ему потерять «Герер».

У Вадима сжались кулаки, когда он вспомнил, как Александр Герер обошёлся с ним и матерью тринадцать лет назад. И когда в тот поистине чёрный день он упомянул Лисичку, то услышал, что она обвинила Вадима в попытке изнасиловать её. Там, в кювете, куда они улетели после того, как Алиса не справилась с управлением его байком.

Да, они тогда целовались. И, будь он проклят, если Лисичка не отвечала ему по доброй воле, так же влекомая страстью, как и сам Вадим.

Впрочем, сейчас, спустя многие годы размышлений и анализирования той ситуации, он мог понять реакцию Александра, как отца, заставшего свою четырнадцатилетнюю дочь в канаве, полуголой, с каким-то оборванцем.

Для Вадима вопрос стоял в первую очередь так: что сказала сама Алиса? Долгое время ему даже не приходило в голову ставить под сомнение слова Александра. Лисичка, обвинившая его в попытке изнасилования, стала для Борисова врагом номер один.

Но теперь его начала одолевать растерянность. Алиса казалась слишком искренней. Она была мягкой, нежной и при этом заботливой, смелой, решительной.

Вадим усмехнулся. Как много положительных эпитетов, характеризующих Лисичку, он может назвать навскидку.

Это всё можно легко разрешить – ещё раз спросить самого Александра, вряд ли сейчас он станет лгать.

Зазвонил телефон.

– Да, – увидев номер своего водителя, Вадим ответил моментально, не успев даже подумать.

– Вадим Викторович, не нашёл, – голос Гены звучал расстроенно. Ему было искренне жаль девушку.

За окном шёл снег, собираясь пушистыми хлопьями, мягко оседавшими на покрытые белыми шапками автомобили на парковке.

– Возвращайся, отвезёшь меня в гостиницу.

Вадим отвернулся от окна и подошёл к столу. Взял конверт с флешкой и, опустив его в карман, направился к выходу. Ему хотелось скорее убраться из этого зала.

Геннадий подъехал минут через восемь-десять, и всё это время Борисов, с непокрытой головой, в расстёгнутом пальто, стоял у входа на парковку, наблюдая, как зачиналась метель. Ветер бросал ему в лицо пригоршни снега, но мужчина лишь жмурился, отказываясь возвращаться в ресторан.

Где она сейчас? Есть ли у неё с собой деньги, чтобы поймать такси? Как она идёт по таким сугробам, обутая в тонкие туфли на шпильках?

Подъехавший автомобиль остановился перед Вадимом. Геннадий выбежал, чтобы открыть ему дверь. Борисов стряхнул налипший на пальто снег и велел водителю:

– Поехали в больницу.

28

Я выскочила из ВИП-зала и, оказавшись в маленькой сервировочной комнатке, закрыла за собой дверь. Прислонилась к ней спиной. К глазам подступали злые слёзы обиды.

Будь ты проклят, Борисов! Будь ты проклят! Как же я тебя ненавижу!

Я ничем не заслужила такого отношения.

Дав себе несколько минут, чтобы прийти в чувство, я достала из сумочки зеркальце и осмотрела причинённый ущерб. Да уж. Красотка. Пришлось убрать размазавшуюся тушь влажными салфетками и припудрить покрасневшие после слёз глаза.

Оценив итог, я решила, что, если не выходить на яркий свет, последствия встречи с Борисовым будут практически незаметны окружающим. А даже если кто и заметит, мне всё равно.

Осторожно приоткрыла дверь в кухню. К счастью, поблизости никого не было. Я быстро надела пальто и, стараясь обходить персонал ресторана, вышла через чёрный ход на улицу.

Глубоко вдохнула морозный воздух.

Пошло оно всё к чёрту! Завтра же уеду куда-нибудь подальше. У меня теперь даже работы нет, которая могла бы удержать от подобного шага. Я усмехнулась.

Внезапно включённые фары автомобиля ослепили меня, заставив зажмуриться. Наверняка при этом канули в Лету остатки макияжа, размазавшись и придавая мне клоунский вид.

– Алиса Александровна, садитесь, – раздался из раскрашенной красными всполохами темноты мужской голос.

Я приоткрыла глаза. Фары уже не светили так ярко. У открытой задней дверцы стоял водитель Борисова и ждал, когда я подойду и сяду в машину.

– Вадим Викторович велел отвезти вас домой, – добавил он, видя мои сомнения.

– Передай Вадиму Викторовичу, чтобы он пошёл… – я не договорила, но про себя озвучила точное направление.

После чего прошла мимо ошалевшего от моего экспрессивного посыла водителя и свернула за угол.

Ноги, обутые в кожаные туфли, сразу же замёрзли. И даже на какой-то краткий миг я малодушно задумалась о том, чтобы согласиться на машину Борисова. Но тут же отринула подобный вариант. Мне не хотелось иметь с ним ничего общего. Ни сейчас, ни впредь.

Поэтому я домчалась до ближайшего кафе, которое, к счастью, располагалось не слишком далеко. На ходу заказав горячее какао, я прошагала мимо невозмутимого бариста в дамскую комнату. Надёргала бумажных полотенец и тщательно вытерла туфли изнутри. Промокнула чулки, пытаясь убрать из них лишнюю влагу. Но не заметив ощутимого результата, воспользовалась тем, что в туалете никого не было, и согрела озябшие ноги сушилкой для рук. Стало намного лучше.

Когда вернулась в зал, меня уже ждала чашка ароматного какао. Я выбрала столик у окна, рядом с горячей батареей. Всё-таки успела сильно замёрзнуть.

К тому времени как подъехало такси, я уже более-менее согрелась и пришла в себя. Можно было ехать домой. Но я не имела никакого желания оставаться одна, напротив, хотелось сейчас ощутить рядом родного человека, почувствовать поддержку и тепло. В общем, мне было нужно увидеть отца.

Я активировала дисплей телефона. Ещё даже не было девяти часов.

– В больницу, – сообщила я водителю, как только села в такси, и назвала адрес.

В палату меня проводила та самая медсестра, которая флиртовала с моим отцом. Поскольку я шла позади неё, то могла рассмотреть стройные ножки, выглядывавшие из-под короткого халатика, и неплохую, в общем-то, фигурку с тонкой талией. Примерно моего возраста. Кольца на безымянном пальце нет. Запаха табака я от неё не учуяла, хотя тщательно принюхивалась почти всю дорогу.

– Весьма неплохой выбор, пап, – сообщила