— Холодная? — вздрогнула Бренна. — Неужели такое место действительно существует?

— Да, — мрачно кивнул Эрин, — там, пониже дома, она вырублена в скале и закрыта тяжелой дверью. Ульрик велел сделать ее, чтобы наказывать провинившихся, поскольку не любил пускать в ход плеть. В двери маленькое отверстие, забранное железной решеткой, чтобы проходил воздух. Но оно пропускает еще и холод зимой. Плохо приходится тому, кто туда попадает, однако хозяин иногда сажает в нее рабов.

— Не стоит опасаться за меня, Эрин, я не имею ни малейшего желания очутиться в холодной. Если я сумею сбежать, то навсегда покину эту страну, и никто на свете не сможет меня отыскать.

— Собираешься скрыться на корабле? — коротко рассмеялся конюх. — Но как, девушка? В этом фьорде стоят на якоре всего три судна: одно принадлежит хозяину, другое — его отцу, а третье — роду, живущему на противоположной стороне фьорда. Ни одно из них не выйдет в море до весны, да тебе с ними не справиться.

— Я и не собиралась, — сухо обронила Бренна, чувствуя, как холодное отчаяние охватывает ее.

В эту минуту послышался конский топот. «Великолепный конь достоин своего седока, могучего красавца викинга», — вынуждена была признать Бренна. На такое тело, как у Гаррика, можно любоваться бесконечно. А лицо… любая женщина просто упадет в обморок, обрати он на нее внимание! Мальчишески задорное, когда его обладатель улыбается, и такое мужественно-прекрасное, если становится серьезным. Да, Бренна никогда еще не встречала подобного мужчины. Конечно, не очень приятно сознавать, что она часами могла бы без устали смотреть на него.

Несколько долгих минут Гаррик сидел неподвижно, удивляясь откровенно-дерзкому взгляду Бренны. Он сразу заметил, что девушка довольна собой и, без сомнения, считает, что одержала победу. Но так ли это?!

Постепенно уголки губ викинга чуть приподнялись в улыбке. Спешившись, он бросил Бренне поводья. Та поймала их на лету и повела жеребца в стойло, слуга выступил вперед, чтобы снять тяжелое седло, но Гаррик жестом отстранил его. Старик вернулся в конюшню, бормоча, что его дряхлым костям совсем неплохо немного передохнуть.

— Лошадь нужно растереть, госпожа, — снисходительно бросил наконец Гаррик. — Займись-ка этим.

— Думаешь, не сумею? — оскорбленно отозвалась девушка. — Приготовил испытание?

— Нет, это просто приказ. Тебе дали поручение — выполняй, да побыстрее!

— Ты… О-о-о!

Она поспешно прикусила язык и лишь окинула Гаррика убийственным взглядом, прежде чем снять седло. Пришлось хорошенько потрудиться, и последний рывок едва не опрокинул ее навзничь. Девушка из последних сил водрузила седло на полку и, тяжело дыша, с торжеством посмотрела на викинга.

— Вот"

Гаррик, сложив руки на груди, прислонился к столбу, служившему опорой потолку конюшни.

— И это все? Ты не закончила, госпожа. Неужели я должен еще и объяснять, что делать дальше?

— Я могу ухаживать за лошадьми лучше тебя, викинг! — огрызнулась Бренна, хватая тряпку, чтобы вытереть вспотевшую спину жеребца. — Будь сегодня в седле я, он ни за что не лягнул бы кобылу!

— Хватаешься за любую возможность разыгрывать из себя мужчину! — ощерился он. — Но я видел тебя и другой, девушка.

— Убирайся! — взорвалась Бренна, залившись краской. — Я не нуждаюсь в твоем надзоре! Гаррик от души рассмеялся:

— Теперь еще и велишь мне покинуть собственную конюшню! Похоже, твоя наглость не знает границ?!

Бренна подняла глаза и не смогла сдержать широкую улыбку. На этот раз она уж точно перешла все границы.

— Ты прав, — признала она, забыв о гневе. — Оставайся, если хочешь, хотя не понимаю, к чему тебе это.

Гаррик воздержался от упоминания, что не нуждается в ее разрешении, и вместо этого молча наблюдал за девушкой, мысленно признавая, что она действительно знает свое дело.

— Как ты спала прошлую ночь? — спросил Гаррик, когда Бренна принесла коню овес, — Хорошо, — отозвалась она, глядя на него краем глаза и удивляясь столь внезапному сочувствию.

— Может, тебе не хватало моей уютной постели? — осведомился он, лукаво блеснув глазами. Но Бренна лишь усмехнулась:

— Я обнаружила, что моя новая кровать нравится мне гораздо больше, поскольку не приходится ни с кем ее делить.

Гаррик подвинулся ближе и, пользуясь неожиданно веселым настроением Бренны, приподнял ее подбородок.

— Что заставляет тебя думать, будто сможешь спать в ней одна?

И прежде чем Бренна смогла ответить, его сильные руки притянули ее к своей груди, а жесткие губы впились в рот. Поцелуй оказался для девушки потрясением. Он был для нее первым, поскольку не стоило принимать во внимание грубые ласки Хьюга. От Гаррика исходила нежность, и Бренна забыла обо всем.

Но тут его язык, раздвинув ее губы, проник внутрь, и ощущения стали непереносимо острыми.

К собственному удивлению, Бренна обнаружила, что эта сладостная близость отзывалась в теле томительным наслаждением. Кровь застучала у нее в висках так, что закружилась голова и захотелось еще теснее прижаться к этому человеку. Она обвила руками шею Гаррика, вдавливаясь в его напрягшееся тело своим, женственным и мягким, и почувствовала, как он от неожиданности вздрогнул. Его руки стиснули ее еще сильнее, а поцелуй стал более требовательным.

Неужели всего лишь одна простая ласка могла разбудить в нем такую силу страсти? Боже, как ей хорошо сейчас! Только бы Гаррик не отстранился! Буйное пламя охватило девушку. Этот викинг — враг, но ее предательское тело ничего не желало знать. Она почти лишилась разума, опьяненная жгучими ласками, и лишь где-то в глубине души какой-то голос твердил, что это не правильно, нехорошо… она должна, должна остановить его! Наконец, пересилив себя, Бренна попыталась освободиться.

— Неужели возьмешь меня прямо здесь, на сене, в присутствии Эрина? — тихо рассмеялась она, поняв, что Гаррик не собирается ее отпускать.

Он так поспешно разжал руки, что Бренна пошатнулась и едва не упала. Наградой ей послужили мрачный взгляд и хмурое лицо. Затем он повернулся и почти выбежал из конюшни. Бренна с трудом подавила смех, опасаясь еще больше обозлить его. Ну вот, она выиграла еще один поединок, хотя на этот раз победа досталась совсем нелегко!

Прошло две недели с того дня, как Бренна начала работать в конюшне. Она и Эрин быстро стали друзьями: старик обращался с ней как с дочерью, а девушка с удовольствием работала с ним.

Закончив расчесывать гриву белой кобылы, Бренна ласково огладила ее бока. Когда вся работа бывала выполнена, Эрин иногда позволял Бренне брать на часок-другой одну из лошадей. На этот раз она выбрала бурого жеребца и, махнув на прощание Эрину, вскочила в седло и выехала со двора. Оказавшись на воле, девушка пустила коня рысью, а потом, добравшись до широкого луга, послала в галоп. Впервые за сегодняшний день она ощутила себя свободной. Не боясь, что темные волосы выбиваются из-под тугой повязки, она пролетела мимо растущих рядком деревьев и свернула на дорогу между скалами и фьордом, на мгновение забыв о бремени рабства и нелегкой жизни в этой чужой непонятной стране. Счастливое возбуждение, не испытываемое вот уже несколько месяцев, овладело девушкой. Небо безмятежно голубело, а вдали виднелись воды фьорда, поблескивающие на солнце. На губах Бренны играла улыбка, а в жилах вместе с кровью пели вновь обретенные радость и свобода. Она потеряла всякое представление о времени и не чувствовала ни малейшей усталости, а конь казался таким свежим и полным сил, словно только сейчас покинул стойло. Но внезапно улыбка сменилась настороженной гримаской, когда на горизонте показались два всадника. Правда, Бренна еще не могла разглядеть их лиц — они были слишком далеко. Кто бы это мог быть? Только не Гаррик, поскольку он уже вернулся с утренней прогулки, и Бренна сама растирала его жеребца. Может, Хьюг и Ансельм?