счастливой, — говорит он, и его слова капают кислотой на мое сердце.

— Я была счастлива, потому что была на шаг ближе к тому, чтобы уничтожить его. Вот что скрывается за моей улыбкой, — говорю я ему. — Не любовь.

— Ты позволила ему прикоснуться к себе.

— Не делай этого.

— Он коснулся каждой части тебя.

— Нет.

Он швыряет фотографию через всю комнату, и рамка врезается в торшер, из — за чего они оба падают на пол, разбивая лампочку.

— Деклан, пожалуйста, — зову я. — Если ты думаешь, что я дала ему то, что даю тебе, ты ошибаешься!

— Это то, что я ненавижу в тебе, — кипит он, злобно глядя на меня.

Это болезненное напоминание о том, что он все еще питает ко мне эти чувства. Он хорошо это скрывает, но я не могу притворяться, что часть его все еще ненавидит меня.

— Я смотрю на гребаную кровать, и все, что я вижу, это твое обнаженное тело, трахающее его!

— Это было не по — настоящему.

Он хватает меня за руки и разворачивает, прижимая к стене, и выплевывает в меня свои ядовитые слова.

— Это было реально! То, что ты сделала, было настоящим, так что перестань лгать себе!

Он скрывает свою боль за гневом, и это разрывает меня на части. Я могу вытерпеть его гнев, но я не могу справиться с осознанием того, как сильно ему больно. Эта часть глубоко ранит меня.

Капилляры лопаются под моей кожей под его напряженной хваткой на моих руках, от которой наверняка останутся синяки. Он дергает меня вперед, а затем толкает назад, отпуская меня, прежде чем развернуться. Его рука сердито проводит по волосам, когда он выбегает из комнаты и захлопывает за собой дверь, оставляя меня одну в логове зла.

Я не сразу иду за ним. Я даю ему время остыть, пока сажусь у окна и смотрю вниз на парк Миллениум.

— Ты в порядке?

Я смотрю на Пика, он стоит рядом со мной, прислонившись к окну, и киваю, потому что боюсь, что, если я заговорю, Деклан может услышать.

— Это вполне естественно, что он так себя чувствует, понимаешь?

— Я знаю, — еле слышно шепчу я.

— В глубине души ему больно. Ты должна помочь ему перенести тяжесть этой боли.

Пик наклоняется и целует меня в макушку.

— Иди поговори с ним.

Я встаю и обнимаю своего брата, благодарная за то, что он всегда здесь, со мной.

— Я люблю тебя, — шепчу я ему на ухо.

— Я тоже тебя люблю.

Взяв коробку, я подхожу к двери и осторожно открываю ее. Я выхожу из комнаты и вижу Деклана, сидящего на диване в гостиной. Его локти уперты в колени, и он опирается лбом на сжатые в кулаки руки, уставившись в пол. Я ставлю коробку на кофейный столик и сажусь рядом с ней, лицом к нему.

Мои руки сжимаются вокруг его кулаков, и он смотрит на меня со стыдом в глазах, говоря:

— Прости, что я сорвался на тебе.

— Нет. — Я отвергаю его извинения, качая головой. — У тебя есть полное право выплеснуть свой гнев. Это я должна извиниться, а не ты.

— Я думал, что эти чувства угасают, потому что мы стали намного ближе за последние пару недель, но, увидев это фото…

— Ты мог бы ненавидеть меня вечно, и все было бы хорошо. Я буду любить тебя, несмотря ни на что.

Он разжимает руки и кладет их мне на подбородок, в то время как я все еще держу его за запястья. Я вижу, как его мучают эмоции, когда он признается:

— Я не хочу ненавидеть тебя.

— Все в порядке. Я по своей сути принадлежу тебе.

Я подпрыгиваю, когда громко звонит телефон, прерывая наш разговор. Я бросаюсь к нему, чтобы ответить, и говорю Мануэлю, чтобы он прислал агента из Sotheby's.

Когда я вешаю трубку, Деклан подходит ко мне и обнимает меня. Я обнимаю его и прислушиваюсь к его сердцу, надеясь, что успокоила его достаточно, чтобы снять с него вину за свои чувства. К тому времени, как раздается стук в дверь, мы оба спокойны и чувствуем себя лучше после вспышки гнева.

— Доброе утро, — приветствует агент, пожимая руки мне и Деклану. — Я Рэй, приятно познакомиться.

— Спасибо, что пришли так быстро, — говорит Деклан. — У нас просто мало времени, и нам нужно разобраться с этим имуществом.

— Конечно. Если вы не возражаете, могу я осмотреться?

— Пожалуйста.

Деклан ждет в гостиной, пока я показываю Рэю пентхаус, он делает заметки и задает несколько вопросов. Затем мы садимся за обеденный стол.

— Сколько помещений было изначально? — спрашивает Рэй.

— Это было четыре квартиры, прежде чем ее переоборудовали в одну.

Задав еще несколько вопросов, он достает листок с описанием и начинает набирать цифры на своем калькуляторе.

— Во — первых, могу я спросить вас, за какую сумму вы хотели продать?

— У меня ничего такого не было на уме. Я даже не знаю, для чего это купил мой муж, — отвечаю я, почти морщась при слове «муж», и это, должно быть, тоже гложет Деклана.

— Когда я объединяю все вместе, — начинает Рэй, — я думаю, что хорошей отправной точкой для этой квартиры будет сумма, близкая к десяти и девяти десятым миллионам.

Мне все равно, за что продается это место, я просто хочу его выбросить. Мы все равно не оставим эти деньги себе.

— Звучит неплохо. Когда мы сможем внести его в список?

— Это, честно говоря, зависит от вас. Как только вы будете готовы, я могу прислать фотографа, чтобы он сделал снимки. Как только мы об этом позаботимся, мы сможем разместить эту собственность на нашем сайте в течение двадцати четырех часов.

— Отлично.

— Сначала нам нужно кое — что сделать, — добавляет Деклан.

— Конечно. Позаботьтесь о том, что вам нужно, и позвоните мне, когда будете готовы двигаться дальше.

Мы встаем, пожимаем друг другу руки, и я провожаю Рэя до двери, благодаря его за уделенное время.

— Что нам нужно еще сделать? — спрашиваю я после того, как закрываю дверь.

— Нам нужно нанять упаковочную службу, чтобы все отсюда вывезти.

— Что мы собираемся со всем этим делать?

— А как насчет его родителей? Не могла бы ты позвонить им и сообщить, что ты продаешь квартиру, и узнать, не хотят ли они, чтобы мы все перевезли на склад?

— Я думаю да, — отвечаю я, чувствуя, как меня охватывает страх.

— Это должно быть сделано.

— Я знаю, — вздыхаю я. — А как насчет тебя?

— Что ты имеешь в виду?

— Они будут