— Мальчики, что с вами? — поинтересовалась я самым обычным тоном.

— А вы мне книжку подпишете? — спросил один.

— И мне? — подключился второй.

— И мне, — сказал третий.

— Ольга Викторовна, а как вы успели в него нож воткнуть? — проблеял Костя, потом очухался и добавил: — Вы не беспокойтесь, мы с пацанами никому не скажем, ни ментам, ни хозяину. Жирный вообще был редкостной сволочью. Вы благое дело сделали. Всех этих депутатов резать надо, как свиней, включая нашего хозяина. Но просто интересно. Как вы ловко! Это когда вы из машины выходили, да? Здорово!

Я поперхнулась. Неужели Костя не верит в мою невиновность? Тогда кто вообще поверит?! Нет, Сергей Сергеевич поверил. Но остальные…

Вспомнив старую добрую истину о том, что лучшая оборона — это нападение, я пошла в атаку. Для начала гневно высказала Косте претензии: как он посмел раскрыть тайну моего псевдонима? Я же, кажется, просила его по-хорошему или он забыл?

— Ольга Викторовна, — опять заверещал парень, — но ведь все видели ваши книжки, их менты разобрали, а ведь ребята тоже хотят. Ребята никогда живую писательницу не видели, правда, пацаны?

Пацаны подключились дружным хором и извлекли из внутренних карманов пиджаков книги в знакомых обложках (где они их тут взяли?) с приготовленными ручками и стали протягивать их мне, словно верующие, простирающие руки к какому-нибудь пророку.

Я, правда, тоже сегодня одному предрекла кое-что в гробу…

В общем, книжки я подписала и попросила в качестве награды (и обещая подписать все свои шедевры) доставить меня каким-нибудь образом домой, причем желательно побыстрее. Парни тут же предложили Косте это сделать (как моему давнему знакомому), обещая его выгородить на тот случай, если шеф про него спросит, что маловероятно. У шефа сейчас других проблем хватает.

Мы распрощались с парнями, Костя провел меня к гаражу, где стояли машины охранников, усадил в личную «девятку», и мы отбыли в направлении моего дома. Костя пересказал мне все, что знал о происходившем в особняке, пока меня допрашивали.

— А Хабибуллин — сволочь, — закончил свое выступление Костя. — Да даже если бы моя женщина и прирезала кого-нибудь, я бы лучше на себя вину взял, чем ее подставил. А он все сделал, чтобы на вас обвинение повесили. Я ведь слышал и что он ментам говорил, и боссу. Босс потом еще меня к себе вызвал и спрашивал, как дело было. Ну гад! И как вы с ним только связались, Ольга Викторовна?

Я тоже это не совсем понимала и хотела бы получить ответы кое на какие вопросы. Например, с какой целью меня сюда привез Камиль? Как козу отпущения? Или он очень хочет упрятать меня за решетку, причем каким угодно способом? Или я просто попалась под руку? Ну в смысле его джип стоял рядом с «мерсом», кто-то мог свалить убийство на него, и Камиль решил перевести стрелки на меня, чтобы самому остаться, как жена Цезаря? Или ведется какая-то хитрая игра, глубинный смысл которой мне не понять при всем желании? И кто были те два молодца, допрашивавшие меня в кабинете хозяина особняка? И чью «пуговицу» я подобрала в туалете? Вопросы, вопросы, вопросы… Голова шла кругом.

Когда мы подъехали к моему дому, я предложила Косте подняться, хотела угостить его кофе, а также презентовать один из своих шедевров для домашней библиотеки. Открывая дверь, я услышала, как надрывается телефон. Оставив Костю в коридоре, бросилась в комнату и успела схватить трубку.

Лешкин вопль едва ли не порвал мои барабанные перепонки:

— Где ты ходишь по полночи?! Я с ума схожу! Я думал, тебя убили!

С чего это вдруг меня должны убить? И что это Лешенька обо мне так беспокоится? Не в его стиле волноваться о ком-то, кроме собственной священной персоны.

Но оказалось, что экс-супруг беспокоился совсем не обо мне, а о себе — так что все вставало на свои места. Я должна была срочно приехать к нему в больницу, а убитой подобное сделать весьма проблематично. Из истошных воплей, перемежающихся трехэтажным матом, я поняла, что на Лешку только что было совершено очередное покушение. Милиция еще не прибыла на место, но разговаривать с ними он желал только в моем присутствии, и вообще ему нужно было кое-что сказать мне не по телефону. Заканчивая разговор, он спросил уже нормальным тоном:

— Ты купила то, что я просил?

— Пока нет.

— Почему?! — опять завопил бывший. — Тебя ни о чем попросить нельзя! У всех бабы как бабы, а у меня…

— Я не у тебя, — напомнила я, а потом заметила, что необходимый Лешке товар в ближайшем к дому ларьке не предлагают.

— Ладно, приезжай, — буркнул Лешка и отключил связь.

Я повесила трубку, вышла в коридор к Косте, так и топчущемуся у вешалки, решила, что бывший немного подождет (милиция на пути к больнице, личная охрана тоже, наверное, проснулась, так что не имеет особого значения, появлюсь я на час позже или раньше), пригласила Костю в комнату, мы с ним выпили кофе, перекусили (оба проголодались), а потом я спросила, не поработает ли мой бывший ученик еще немного в качестве извозчика, и объяснила суть дела. Бывший ученик закатил глазки, потом уверенно заявил, что все случившееся сегодня — происки Хабибуллина. Я порадовалась, что теперь Зайцев уже не считает меня убийцей депутата, наоборот, прикидывает, когда Камиль успел воткнуть нож в Жирного.

* * *

Когда мы прибыли в больницу, там уже роились представители правоохранительных органов. К нашему с Костей величайшему удивлению мы опять встретились с той самой оперативной группой, в частности с Сергеем Сергеевичем, который принял нас, как родных.

— А сюда что пожаловали, гости дорогие? — спросил майор.

Я честно ответила, что по вызову бывшего, которому я требуюсь в кризисных ситуациях, и в свою очередь поинтересовалась, почему Сергей Сергеевич сегодня ночью «обслуживает» все городские происшествия.

— Не повезло с дежурством. Так что все тяжкие сегодня мои.

— А что тут тяжкого? — встрял Костя. — Если мы правильно поняли, муж Ольги Викторовны не пострадал?

И Зайцев вопросительно посмотрел на меня. Я тоже была уверена, что с Лешкой все в порядке, иначе он первым делом обвинил бы меня в простреленной руке, ноге или что там можно было ему прострелить, порезать… и я не знаю, что еще сделать. Но Лешка не сказал ни про какой урон, кроме морального. Значит, в полном порядке — ну если не считать необходимости лечения у психиатра, по-моему, давно назревшей.

Я повторила Костин вопрос.

Майор странно посмотрел на меня, потом на Костю, потом несколько удивленно уточнил:

— Неужели вам Багиров ничего не сказал?

— Он сказал, что на него покушались. А вообще — как всегда орал на меня и матерился, словно я во всем виновата.

— А как он медсестрой прикрылся — не сказал? — вдруг взревел онер.

Да что это сегодня у всех с нервами?!