— Да на «Юнону» съездите, — слегка улыбнулся он и рассказал, как добраться от метро «Автово» до известного в Питере рынка, на котором я никогда не была, правда, краем уха про него слышала. Но мне не требовались ни пиратские диски, ни ворованные программы, ни левая техника, имевшиеся там в достаточном количестве.

Сергей Сергеевич выслушал меня очень внимательно, прикуривая одну сигарету от другой. К концу моего рассказа пепельница уже была полна окурков.

— Что мне делать? — спросила я его, закончив повествование. — Что им всем от меня нужно? Помогите мне! Помогите мне разобраться! Мне совершенно не у кого спросить совета.

На глаза невольно навернулись слезы. Себя было жалко.

— То есть Андрей в тот вечер столкнулся у вас дома с младшим Хабибуллиным? — вместо ответа мне уточнил майор.

Я кивнула.

— Но вы точно не сказали при Хабибуллине ничего лишнего?

— Точно! Я вообще практически ничего не сказала! А сегодня — вы слышали? Он же делал все, чтобы свалить на меня эти два убийства депутатов!

— Хабибуллин очень недоволен, что вашего мужа не прикончили, — вздохнул Сергей Сергеевич. — Это нарушило какие-то его планы. Недобитый Багиров ему совсем не нужен. Тем более, ваш супруг узнал несостоявшегося убийцу. А Суворов работает на Хабибуллина… То есть Хабибуллиных, на всю семейку… И вы уверены, что сегодня его видели?

Я кивнула. Напомнила про перстень.

— И стиль его… — медленно произнес Сергей Сергеевич. — Но вот где его искать? И как докажешь? Ваших показаний будет недостаточно. А погодите-ка…

Майор взял свой старенький портфель, порылся там, нашел какую-то папку, извлек оттуда фотографии Суворова, вышел в коридор, крикнул оперативников и велел им опросить охрану и гостей: не видел ли кто-нибудь этого человека, а если да, то при каких обстоятельствах.

Когда двое молодых оперативников вернулись с отчетом, к моему великому удивлению оказалось, что Суворова не заметил ни один человек, даже Костя Зайцев, стоявший со мной в коридоре, когда Суворов пробегал к туалету.

— Зайцев, наверное, на вас засмотрелся, — заметил Сергей Сергеевич и добавил: — Странно, что Суворова не видел никто, кроме вас.

— Вы мне не верите?! — воскликнула я.

— Верю. Иначе бы сейчас с вами не разговаривал.

Во-первых, он не видит оснований, зачем мне требовалось бы его обманывать, а, во-вторых, как он уже отмечал, стиль обоих сегодняшних убийств — суворовский. На него заведено уже немало дел, вернее, заведено не на Суворова, просто нераскрытых дел об убийстве одним ударом в сердце. И милиции никак не доказать, что действовал во всех случаях этот тип с перстнем. Но манера везде одна: ножевой удар большой силы.

Внезапно у меня по спине пробежал холодок. Я вспомнила нож, лежавший в бардачке Камиля. И как я сегодня разрезала им яблоко… Камиль до ножа не дотрагивался… А тот нож прекрасно подходил для удара в сердце — гораздо больше, чем для разрезания фруктов. Запинаясь и снова пустив слезу, я рассказала майору о ноже в ножнах и яблоке, тот сразу же отдал приказ осмотреть бардачок Хабибуллина.

— А что мне теперь делать? — опять спросила я. — Я не могу никуда уехать… В смысле из города. Мне некуда ехать. И я боюсь за детей…

В этот момент в комнату постучали, просунулась голова молодого опера и попросила Сергея Сергеевича выйти.

Майор кивнул, извинился передо мной и ушел. Отсутствовал долго: минут двадцать пять, а когда вернулся, посмотрел на меня как-то странно, долго молчал — пока не выкурил целую сигарету. Потом вздохнул, встретился со мной взглядом, извлек из непрозрачного полиэтиленового пакета, с которым вошел в комнату, белое платье, купленное мне сегодня Камилем.

— Ваше? — спросил меня.

— Именно его мне сегодня купил Хабибуллин. Я же вам рассказывала. А нож вы нашли?

Сергей Сергеевич развернул платье и у меня невольно вырвался крик. Подол спереди был испачкан кровью. Вернее, я сразу же решила, что это кровь: бурые, засохшие следы, испоганившие прекрасную вещь, в которой я так хорошо смотрелась. Я непонимающе уставилась на Сергея Сергеевича.

— А где вы его взяли? Мешок был в машине Камиля. Правда, там был другой мешок… И платье было абсолютно чистое…

Испачканное платье оперативникам вручил Хабибуллин. Ему уже разрешили уехать, он сел в машину, заметил на заднем сиденье пакет с платьем и босоножками и решил проявить благородство (по его словам), подарив мне купленные для меня вещи. Зачем они ему самому? Сунув нос в пакеты, Камиль увидел бурые следы на платье и босоножках, и теперь уже решил проявить гражданский долг.

— И на босоножках тоже?! — воскликнула я.

Сергей Сергеевич кивнул.

— Но когда я их снимала…

Я разревелась. Заикаясь и сотрясаясь от рыданий, я клялась, что никого не убивала.

— Оля, успокойся, — майор перешел на «ты» и накрыл мою руку своей. — Успокойся, девочка. Я тебе верю. Кто-то усиленно пытается тебя подставить. И это не только мое мнение.

Сергей Сергеевич добавил, что ребята уже осмотрели всю машину Хабибуллина, но больше никаких следов крови там не нашли. К тому же, я не поднималась на второй этаж, где расположены спальни и где убили еще одного депутата: в моих перемещениях, подтвержденных несколькими свидетелями, нет никакого «окна», во время которого я успела бы подняться наверх и убить коллегу Жирного. Да и откуда бы я могла знать, в какой комнате он находится?

— И я с ним никогда в жизни не встречалась… — молвила я.

— Зато Тарасова встречалась, — усмехнулся майор.

— Кто это?

Тарасовой оказалась «птичка», сопровождавшая Жирного на это мероприятие. Девица специализировалась по депутатам нашего Законодательного собрания, перемещаясь из одной постели в другую. Она обнаружила труп, когда пришла в нужную спальню, в которой должна была встретиться с депутатом для совершенно определенных целей. «Птичка» обиделась, когда Жирный заинтересовался мной (она вообще не понимала природы этого интереса), второй депутат (приехавший сегодня без дамы) увидел, что девочка грустит, подскочил, чтобы развеселить, и они договорились о встрече и более действенном утешении, хотя, подозреваю, самым действенным для девочки было бы материальное. Чтобы не привлекать особого внимания (все-таки собралось слишком много знакомых), решили удаляться по очереди. Депутат пошел первым, а когда «птичка» последовала за ним через пятнадцать минут, обиженная на Жирного еще больше, так как он до сих пор не появился, то нашла несостоявшегося любовника зарезанным. Его, как и Жирного, убили одним ударом ножа в сердце.

Что касается ножа Камиля, он так и лежал в бардачке. Сергей Сергеевич его изъял и теперь достал холодное оружие из того же непрозрачного пакета, где находилось платье, и показал мне. Нож (в ножнах) сейчас был помещен в прозрачный пакетик.

— На всякий случай взяли на экспертизу, но уверен, что она ничего не даст.