Философ, блядь!

— Черт возьми! — сказала Лиля, поднимаясь.

— Что?

— Мне надо уехать ненадолго, а ты, — ткнула она в меня пальцем, — не смей шевелиться. Я не хочу, вернувшись, найти тебя в луже крови.

— Куда ты? — схватил я ее за запястье.

— У меня встреча, потом заеду в аптеку.

— С кем?

Не нравилось мне это. Вокруг такое дерьмо творится, а она собралась одна ехать неизвестно куда.

— С человеком, который следил за отцом по приказу Богданова.

Я снова попытался подняться, на что Лиля покачала головой:

— На тебя хоть смирительную рубашку надевай…

— Не смей никуда ехать.

— Женя, я взрослая девочка. Ничего со мной не случится.

— Я все равно поеду с тобой.

Лиля подумала немного, а потом кивнула. Помнит, что спорить со мной бесполезно.

— Только сейчас обезболивающее принесу, потому что скоро боль снова усилится. И ты пока не вставай. Чем меньше движений, тем лучше.

Она ушла в кухню, я услышал шум, щелчок блистера, потом какой-то стук. Лиля вернулась и сунула мне в руки стакан, где еще плавало что-то, похожее на порошок.

— А таблетки уже не продаются? — спросил я.

— Так быстрее подействует, — ответила Лиля.

Ну ладно, я все-таки не врач. Значит, ей виднее. Она снова ушла, а я подумал, что в таком виде куда-то ехать — только людей пугать. И вещи все в подвале у Арсена. Надо заскочить к нему по дороге или попросить у Лили что-то из одежды Родионова. Охренеть, какая ирония!

Пока я ждал, начала накатывать усталость. Даже какое-то онемение. От ног оно поднималось к голове, и сколько бы я ни пытался его сбросить — не мог.

Прикрыв на секунду глаза, уже не смог их открыть…

Разбудила меня прострелившая бок боль, когда я неудачно повернулся.

Блядь! Какого хрена?

В квартире было темно и тихо. Когда глаза немного привыкли, я поднялся, пытаясь вспомнить, где выключатель. Голова была тяжелой, как будто я бухал накануне, а тело ватным.

Включив свет, наклонился к своей куртке, валявшейся на полу, и достал телефон. Почти час ночи. Это шутка?

Где Лиля, черт возьми?

И пусть это дебильно, но у меня даже нет ее номера телефона. Да, я с ней трахаюсь, у нас общий ребенок, а у меня нет ее номера!

Не жизнь, а театр абсурда. А если уж выражаться точнее, то полный пиздец.

Пока я думал, что делать, в замке начал поворачиваться ключ. Выйдя в коридор, прислонился к стене и, дождавшись, когда Лиля зайдет в квартиру, тут же рявкнул:

— Какого хрена?!

В меня уперся виноватый взгляд, но пусть хоть заплачет, меня не проберет.

— Если будешь так орать, то шов тоже может разойтись. И вообще, вернись на диван.

Она сейчас издевается?

— Лиля!

— Вернись на диван, и я все расскажу. Или я сейчас же вызываю скорую.

Я отлепился от стены и подошел к Лиле, еще не решив, то ли прибить ее хочу, то ли ощупать на наличие целостности. Мало ли, на какие рычаги давления будет нажимать Богданов и какие способы предупреждения использовать.

Но выглядела Лиля невредимой, поэтому я снова повысил голос:

— Какого хрена ты меня не разбудила?

— Потому что дала тебе снотворное.

Блядь!

Я сделал еще шаг вперед, а Лиля отступила назад. Она поняла, что я снова в бешенстве. Специально, что ли, это делает?

Еще шаг вперед — она уперлась в стену и подняла на меня глаза.

— Хочешь на меня злиться? Злись, — сказала тихо, а на следующих словах даже голос дрогнул: — Это я переживу, а вот если бы ты…

— Хватит, — прервал я, отходя назад. — Есть мужская одежда?

— Я посмотрю, — выдохнула Лиля с облегчением, наконец-то поставив пакеты, которые все это время держала в руках, на пол.

Зайдя в ванную, я усмехнулся. Лиса Алиса, чтоб ее! А я тоже хорош, повелся как пацан. Надо было сразу догадаться, что не неспроста Лиля так быстро согласилась, чтобы я с ней поехал. Тем более после того, как не давала мне даже с дивана подняться.

Кое-как я стянул свитер, который можно было смело отправлять в помойку, и посмотрел на бок. Отмыться бы еще от засохшей крови.

Только открыл кран, как услышал за спиной:

— Держи.

Бля, дверь не закрыл по привычке.

Обернувшись, я посмотрел на Лилю. Она держала в руках темную рубашку, а взгляд остановился на моем плече и начал темнеть.

— Вот так, значит?

— Лиля…

— И ты еще у меня спрашивал, как я могла подумать, что ты меня бросил? Я тогда даже боюсь представить, какие тараканы плясали в твоей упрямой голове, если ты дополнил татуировку так?

Швырнув в меня рубашку, Лиля с размаха хлопнула дверью. Она что, мне типа скандал сейчас закатила?



Сложнее всего, когда человек тебе доверяет. Это усиливает чувство вины.

Но я убедила себя, что это для его же блага. И знала, что Женя вспылит не на шутку, когда я вернусь. И пусть… Зато будет без новых дырок там, где они не нужны.

Когда он уснул и я уже села в машину такси, поняла, что сегодня испугалась так… Наверное, подобное я испытывала только один раз, когда мне поставили угрозу выкидыша.

И пусть лучше Женя снова злится, хлопает дверью, но не истекает кровью. Да, так правильно.

На смену испугу пришла злость. Позвонить Богданову, что ли, и послать его к черту? Пусть сам компромат ищет, раз не видит границ. Но нет… Не стану. Хотя выместить все эмоции хотелось. Я знала, что Богданов ждет моего звонка. А он знал, что я могу позвонить. Но это дало бы ему преимущество, рычаг давления. Пусть лучше думает, что мне все равно.

Бар на окраине города был полупустым. Я вошла в помещение, пропитанное запахом пива, и осмотрелась. Мужчина за столиком в углу махнул мне рукой. Если это не какой-нибудь пьяный пикапер, то мне к нему.

— Здравствуйте, — сказала я, подойдя к столику.

— Лилия Николаевна, — кивнул он.

— А вы?..

— А я просто хороший человек, которого попросили помочь красивой женщине.

Ну что ж, хочет играть в Штирлица — я не против. Наш разговор занял час, за который я узнала, что отец вроде как ничем примечательным или странным не занимался. Работа, встречи, дом, поездки к Елене Дмитриевне. Имелись и записи. Не подробные отчеты, расписанные поминутно, а небольшие заметки для Богданова, которыми мужчина, не пожелавший представиться, поделился. Я решила, что просмотрю их дома, и попрощалась.