дежурное освещение кухни, заставляя её слабо сиять.

— Возможно, Вы правы, Ваше Сиятельство.

— О, людская кофемашина, лучшее, что они придумали!

Видар быстро ориентируется, где достать кружки. Открывает холодильник, окидывая удивленным взглядом три бутылки вина. Вот так песня!

— Что такое? — заметив замешательство короля, спрашивает Кристайн.

— А тётушка До у нас алкоголичка! — озорная улыбка прокрадывается в лицевые мышцы Видара.

Кристайн никогда не видела его таким беззаботным. Только она была не в силах понять, что всё это напускное, пустое. Как и их вылазка сюда. Он бежал от своих мыслей, лечил свои проблемы с помощью присутствия податливой игрушки.

— Что там? Ого! — Её глаза расширяются от увиденного. — Тут записка прямо на бутылке. «Моей крошке Эффи-Лу. Сияй, моя любовь!». Эффи-Лу? Кто это? — хмурится Кристайн.

— Эсфирь Лунарель Бэриморт, — плотно сжав зубы, произносит Видар.

Хаос его дери, но почему-то именно такая ассоциация всплыла в голове. Всплыла и оказалась безукоризненно верной.

Он резко начинает приготовление человеческого напитка, не обронив более ни слова. Ненависть приливает к сердцу. И тут она! Да ещё, мимоходом, опять кого-то охмурила! Сначала его лучший друг, маркиз Долины Слёз, тётушка До, что видимо приютила её на кухне, а теперь ещё и послания! Послания от очередного бедолаги, которому удостоено называть её так…любовно?

Он ещё не знал, но «треклятое» прозвище впиталось в кровь, как только язык обласкал его ненавистью.

— Видимо, у ведьмы появился почитатель, — хихикает Кристайн.

«И не один!», — хочется рыкнуть Видару, но он молчит, осознавая, что может тремя словами скомпрометировать друга.

— Видар, — нарочито робко начинает герцогиня.

— Если ты опять хочешь сказать что-то про эту демонову ведьму, то лучше молчи!

Он громко ставит стеклянную бутылку молока на столешницу.

— Нет, Ваше Величество… Я хотела узнать, откуда у Вас такой специфичный навык, — хлопает глазами она.

— Чистое любопытство. Иногда подсматриваю за жизнью людей, — уже спокойно отвечает Видар.

— Вам бы хотелось… сбежать туда?

Она усаживается на высокий стул, шелестя платьем.

— Я не поступлю так жестоко со своей Тэррой. Отец этого бы не одобрил, — хмыкает Видар.

Конечно, он хотел! Желал больше всего на свете! Особенно, когда помогал нести гробы матери и отца. Тогда он, как умалишённый, мечтал, чтобы его семья оказалась обычной, с людскими проблемами и заботами. И пусть они были бы людьми. Пусть существовали не с королевскими титулами и не так долго по летоисчислениям, но…жили. Просто жили.

Он ненавидел себя за то, что не понял заговора так сильно, что хотел нырнуть в могилу вслед за родителями. Может быть, новую жизньудалось бы прожить вместе с ними, иначе.

— Да, простите, Ваше Величество… — Она резко поднимает глаза, наблюдая, как по-домашнему он сейчас выглядел. — Ваше Величество, Вы правда собрались жениться?

— Слухи разошлись так быстро? — усмехается Видар, открывая баночку с корицей. — Я намерен лишь начать поиски жены, — холодно оповещает он, не глядя на девушку, чей взгляд на долю секунды мерцает ненавистью.

Видар берёт стеклянный бокал, дабы поставить его перед Кристайн.

Резкая боль пробирает его сердце до дрожи. Вся левая сторона тела немеет, из-за чего нога подкашивается, а он с внушительной скоростью летит на кухонный остров. Бокал разлетается на сотни осколков, а горячий напиток каплями стекает по краю деревянного покрытия.

— Видар! — подскакивает Кристайн.

— Демон! — шипит он, судорожно глотая воздух от боли. — Dolorem!*[1] — пытается прошептать он, но заклинание не работает.

— Видар, чем мне помочь?

Кристайн не знает, что делать. Она бросается к королю, пытаясь помочь ему подняться.

Он прерывисто дышит, словно смертельно раненный зверь.

— Что болит? — в её глазах настоящий животный страх.

— Я… не… знаю, — еле-еле выдаёт король.

Вены проступили на лбу и набухли по бокам шеи. Глаза покраснели, будто за всё свое существование он спал десять минут. Левую руку сковывала судорога.

С огромным трудом ей удаётся усадить Видара на стул. Кажется, дыхание и сердечный ритм короля постепенно восстанавливались.

Он обессиленно упирается лбом в столешницу, чувствуя гладкую поверхность. Грудная клетка постепенно вздымается и опускается. Он не может надышаться.

Кристайн быстро подходит к бокалу, предназначавшемуся для короля. Счёт времени шёл на секунды. Он ловко достаёт из внутреннего кармана накидки флакончик с серебристым порошком, засыпая содержимое внутрь. Мерцающая дымка поднимается над ободом бокала и бесследно исчезает.

— Ваша милость, вот!

Она подносит королю кофе.

Он разгибается, более не чувствуя ничего, кроме разочарования за разлитый кофе.

— Нет, что Вы, это Ваш. Я сделаю ещё, — мимолетно улыбается он, собираясь подняться.

— Ваше Величество, не стоит, сидите. Выпейте, не выдумывайте. Я же всё равно хотела лишь воды…

Кристайн заглядывает в сапфировые глаза короля, нежно улыбаясь.

— Вы уверенны в этом, герцогиня?

— Более чем, — убедительно кивает она, наблюдая за тем, как король поджимает губы, сжимая и разжимая кисть.

— Прошу прощения, что Вы стали свидетельницей этого нечто… — Он отпивает из кружки, наслаждаясь вкусом. — Нужно позвать прислугу, убрать это безобразие. Вы точно не хотите кофе?

— Абсолютно! — Казалось, эту улыбку приколотили намертво. — У Вас это в первый раз?

— Нет, — проводит большим пальцем по ободу бокала. — Думаю, нервы шалят. Слишком многое… свалилось.

— Давайте я позову медикуса? Он осмотрит Вас…

— Не нужно, — хмыкает он. — Кофе и Ваше присутствие и мёртвого с могилы поднимут.

— Вы мне льстите!

Флирт, так расчетливо направленный в цель, делает своё дело. В глазах Кристайн начинают мерцать искорки удовольствия, а на лице появляется тень удовольствия.

— Ждите меня в Ваших покоях, — медленно облизывает губы Видар.

Герцогиня делает реверанс, обольстительно улыбаясь, и робко исчезает за дверьми, боясь быть пойманной.

Видар медленно поднимается с места, опасаясь рецидива. Он быстро находит слуг и распоряжается, чтобы они привели в порядок храм покоя тётушки До. Затем направляется к покоям ведьмы.

Ему приходится сделать парочку лишних кругов, чтобы без лишних глаз проникнуть туда.

Комнату освещал лунный свет. Фамильяра в клетке не обнаружилось, что вызвало облегченный выдох.

В своём же замке он чувствовал себя подлецом, нарушавшим покой пустой комнаты.

Повеяло морозным холодом. Таким же, каким всегда веяло от ведьмы. На письменном столе, в состоянии хаоса, лежали талмуды по чародейству, книги с историей Первой Тэрры, копии государственных документов и лишь письмо аккуратно и ровно главенствовало в центре мироздания стола.

Видар, не удержавшись, скользит глазами по посланию.

— Значит, вот какие тёплые отношения у тебя с братом…

Сам не замечает, как произносит вслух.

Паскаль выражал любовь к сестре каждой запятой, не то что буквой. Для Видара это слыло дикостью.

Он знал историю на зубок. Знал и то, что от ведьм в Малварме отказывались семьи, что с рождения они воспитывались в Пандемониуме,