Торак посмотрел на него внимательней. Его лицо казалось твердым, как иссушенная солнцем, потрескавшаяся земля. Борода напоминала густые заросли колючего кустарника. Рыжая спутанная грива лежала на плечах, точно плющ осенью. А глаза великана, которыми он, не мигая, смотрел на Торака, были ярко-зелеными.

— Так кому же он хотел своим ножом пригрозить, а? — снова с какой-то подозрительной вкрадчивостью спросил Повелитель Дубов.

И Торак почувствовал себя таким же беспомощным, как лемминг в лапах у рыси.

— Оставь его в покое, Тиацци, — рявкнула Повелительница Летучих Мышей. — Он нам нужен живым! А после твоих вопросов он вот-вот со страху окочурится!

Повелительница Змей выгнула свою белую шею и захохотала:

— Бедняга Неф! Вечно ей надо кого-нибудь нянчить!

— Да ты-то что в этом понимаешь? — окрысилась Неф.

Прекрасные губы Сешру вытянулись в тонкую злую полоску, но тут вмешался Тиацци.

— Давайте лучше посмотрим, что он нам принес, — предложил он, выхватывая у Торака из рук мешок с птицей. Он извлек оттуда маленькую белую сову-подростка и так сильно встряхнул ее, что у птицы от ужаса потемнели глаза. Ему явно доставляло наслаждение мучить тех, кто слабее его, и с этой минуты Торак его окончательно возненавидел.

Похоже, Неф это тоже не слишком нравилось. Шаркая ногами и переваливаясь, она решительно подошла к Тиацци, ловко выхватила сову у него из рук и сунула ее обратно в мешок.

— Она нам тоже нужна живой, — пробурчала Неф. Затем повернулась к Тораку и ткнула пальцем в плошку из бересты: — Ешь!

К своему удивлению, он увидел, что в плошке лежит полоска вяленого конского мяса и несколько лесных орехов.

— Давай, давай, — сказала и Сешру, глядя на него с какой-то странной, совершенно змеиной усмешкой. — Ешь. Силы тебе еще понадобятся. — И она весело подмигнула Тиацци.

«Эти двое уж точно заодно», — подумал Торак.

Он сделал вид, что ест, хотя ему совсем этого не хотелось. Казалось, всего лишь несколько мгновений назад он стоял на снегу, у входа в пещеру, рядом с Ренн… А теперь вокруг него стояли Пожиратели Душ, и явственно ощущался жар Иного Мира.

Пожиратели Душ. Они постоянно преследовали его — и во сне, и наяву. Они убили его отца. И вот, наконец, они перед ним — загадочные и совершенно реальные. Он даже представить себе раньше не мог, насколько они окажутся похожими на обычных людей.

Тиацци, Повелитель Дубов, растянулся на камнях, поедая еловую смолу; в бороде его так и поблескивали золотистые капли. Его, например, легко можно было бы принять за одного из лесных охотников — если бы он не испытывал такого наслаждения, мучая кого-то другого.

Сешру, Повелительница Змей, с первого взгляда казалась просто очень красивой женщиной. Гибкая, изящная, она подошла к Тиацци и устроилась рядом с ним, удобно привалившись к нему спиной. Ее туника из мягкой, хорошо выделанной тюленьей кожи переливалась, точно лунная дорожка на озере. Но улыбка ее казалась такой пустой и злой, что Торак невольно вздрогнул. А когда она облизнула губы, он заметил, как между ними мелькнул ее тонкий и острый черный язычок.

Но более всего удивила его Неф — Повелительница Летучих Мышей. Ее маленькие глазки с явным подозрением смотрели на Тиацци и Сешру; казалось, она не слишком-то ладила с ними. И что гораздо важнее — была не в ладах с самой собой!

Где-то вдалеке заухал филин.

Улыбка Сешру исчезла.

Тиацци замер.

Неф что-то неслышно прошептала и коснулась темного клочка шерсти своего тотема — летучей мыши.

Факел мигнул.

Чувствуя, как его с ног до головы охватывает ужас, Торак увидел четвертого Пожирателя Душ. Оказывается, он сидел в глубине пещеры, там, где прежде таилась густая тень.

— Берегись, — прошептала Сешру, — берегись Той-Что-В-Маске.

— Эостра, — хрипло пробормотал Тиацци, — Повелительница Филинов…

Неф, опершись на молодое каменное деревце, встала, заставив подняться и Торака.

Та-Что-В-Маске… Торак помнил, какая боль отразилась в лице Ходеца, когда он сказал: «Самая жестокая из жестоких».

В полумраке он различил высокую серую маску филина. Прямо на него яростно смотрели немигающие глаза самой крупной из сов. Перья покрывали всю голову Той-Что-В-Маске, а над головой торчали два остроконечных, как у всех филинов, «уха». Одежда Повелительницы Филинов тоже была сделана из перьев; на спину и плечи падали длинные кольца пепельных волос. Из-под одежды виднелись только руки с крючковатыми ногтями. Руки ее показались Тораку какими-то синеватыми, точно у трупа. А плоть Повелительницы Филинов — в тех местах, где она проглядывала между перьями, — имела неприятный бледно-зеленый оттенок сгнившего мяса.

— Подведите его ближе ко мне, — послышался ее голос, резкий и холодный, точно глас смерти.

Торака подтолкнули в спину и заставили упасть на колени. До него донесся сильный запах разложения, такой же, как на кладбище племени Ворона. Ужас сковал его сердце.

С пугающей медлительностью маска филина склонилась над ним, и тут же он ощутил, как чья-то свирепая и злобная душа пытается пробиться в его душу, пытается прочесть его мысли…

Он чувствовал, что долго не выдержит, и вдруг маска отодвинулась от него, и ее хозяйка промолвила:

— Хорошо. Уберите его.

Торак судорожно выдохнул и на четвереньках отполз поближе к свету. Ослепительно вспыхнули факелы, Торак заставил себя поднять глаза и увидел, что Эостра, Повелительница Филинов, исчезла.

Однако в пещере что-то неуловимо изменилось. Причем эти перемены были физически ощутимы. Тиацци и Сешру с преувеличенной озабоченностью сновали между каменных деревьев, снося в одно место какие-то корзины и мешки, но Тораку не было видно, что в этих мешках и корзинах.

— Идем, мальчик, — сказала ему Неф. — Ты поможешь мне накормить и напоить жертвенных животных. А затем мы с тобой совершим первое жертвоприношение.

Ужас, испытанный Тораком при появлении Эостры, продолжал преследовать его, когда он двинулся следом за Повелительницей Летучих Мышей в глубь каменного леса.

Неф сунула ему мешок с совой и указала на выступ возле жертвенного камня:

— Положи там и ступай за мной.

Торак положил мешок, где велели, но все же успел немного распустить горловину, чтобы сове было легче дышать. Неф, заметив это, буркнула не то чтобы сердито, но как-то безрадостно:

— Что, неприятно причинять зло Охотнику? Ничего, придется что-то и похуже делать, если хочешь Пожирателем Душ стать. — И она, схватив факел, покатилась дальше по извивающемуся туннелю. — Придется тебе взять на себя этот тяжкий грех ради благополучия многих. Готов ты к этому, мальчик?