Начнем новую жизнь, и гори оно все синим пламенем… Нужно только немного подождать…

В их слиянии было столько страсти, что это завораживало. Любовники не могли оторваться друг от друга, они буквально приклеились, упоенно целовались. Это был не просто роман на стороне – какая-то неуправляемая стихия…

– Куда пойдем, дорогой? У меня так мало времени…

– Пойдем скорее. – Лазаренко оторвался от любовницы, потянул ее за руку. – Здесь недалеко гостиница «Локомотив», можно снять номер на два часа… Вернее, нельзя, но если очень хочется, то можно… – Он нервно засмеялся. – Это неопасно, не волнуйся, пойдем скорее…

Он повлек женщину дальше по дорожке, и вскоре они исчезли. Держать влюбленным свечку острого желания не было. Словно в душу наплевали!

С унылым видом Михаил выбрался на дорожку, пристроился на пустую лавочку. В невольном восхищении покрутил головой. Ай да ГИП! Прямо гип-гип-ура!

В квартире, куда он звонил с остановки, были прописаны некие Родион и Алина Шумилины. Что еще непонятного? Скрываемый от всех страстный роман «примерного семьянина» – и больше ничего. Втюрился со всеми потрохами, без надежды на ремиссию. Просто химия и жизнь. Видимо, бывает и такое (хотя достаточно редко).

Михаил закурил болгарскую сигарету, задумался. Несколько часов псу под хвост. Это нормально, познание истины – процесс долгий и многоэтапный. Но все равно обидно.

Значит, Лазаренко не предатель, можно удалить человека из списка подозреваемых? За адюльтер в СССР пока не судят. Возникал интересный вопрос: мешает ли наличие любовницы участию в шпионских играх? Да, мешает, но это вовсе не значит, что Лазаренко не шпион…

Однако настроение испортилось. Он докурил, поискал глазами урну, не нашел и выбросил окурок под лавку. Можно было возвращаться, позвонить жене и раньше лечь спать…

Заработала рация.

– Товарищ майор, я в кинотеатре, в фойе, – глухо отчитался Швец. – Ирина Погодина здесь, в зал еще не заходила. Сеанс начнется через пять минут. Рядом со мной капитан Некрасов.

– Хорошо, удачного просмотра. Стоп! – Неведомая сила стряхнула майора с лавочки. – Какой еще капитан Некрасов? Он же Штейнберга пасет!

– Вот именно, – ухмыльнулся Швец. – Штейнберг тоже здесь, в кино пришел. Но к Ирине не подходит. Она осматривает картинки в рамочках, а немец в соседнем зале, где вокально-инструментальный ансамбль, мы его отсюда видим. Я, кстати, тоже удивился, когда ко мне подошел Виктор Алексеевич.

– Это точно Штейнберг?

– Обижаете, товарищ майор. Некрасов вел его через весь центр, привел в кинотеатр, отстояли в кассу. Это Штейнберг… или его брат-близнец. Седая голова, усики, серая куртка с капюшоном…

– Подожди, давай уточним. То есть Погодина и Штейнберг независимо друг от друга пришли на сеанс, а сейчас делают вид, что друг друга не знают?

– Все точно. Есть, конечно, незначительная вероятность, что это совпадение. Но крайне маловероятно. Двери открываются, товарищ майор, народ начинает просачиваться в зал. Сегодня не аншлаг, но зрителей хватает…

– Так, следите за ними! Окажутся рядом, будут разговаривать, чем-то обменяются – брать обоих! Сразу, не ждать окончания сеанса! Если кто-то из них уйдет раньше – брать на выходе. Пусть Некрасов вызывает подкрепление. Я скоро буду…

Глава восьмая

Неужели Погодина? Сердце призывно билось, элементарная логика ушла в отгул. Шпионы такие же люди, совершают ошибки, подчас грубые.

Кинозал был заполнен на две трети, во время сеанса никто не выходил, по крайней мере, демонстративно. Погодина и Штейнберг находились в средней части зала, их разделял проход и около десятка зрителей. Фигуранты не общались, друг к другу не подходили. Складывалось ощущение, что они вообще не знакомы.

Ирина Владимировна внимательно наблюдала за действием, реагировала на повороты сюжета, иногда забиралась в сумочку, доставала карамельку и отправляла в рот. Фантики запихивала обратно. Швец сидел сзади, по диагонали, и больше наблюдал за объектом, чем за действием на экране. Погодина вела себя естественно, как любой человек в этом зале.

Капитан Некрасов контролировал Штейнберга и впоследствии божился, что не выпускал его из вида. Пару раз возникали проблемы: кто-то загораживал фигуранта, потом обзор восстанавливался. Швец шепотом выходил на связь, отправлял отчеты.

Теоретически могло совпасть: двое пришли на один сеанс. Показ был ограниченным: кино о похождениях шерифа Маккенны крутили раз в день. Кто не посмотрел в прошлом, имели возможность сделать это в настоящем. Ущелье с золотом благополучно взорвалось, герои поехали домой с набитыми слитками седельными сумками. Пошли финальные титры, народ потянулся к выходу. Свет в зале пока не зажигали. На выход работала только одна дверь – двустворчатая. В зале образовался затор. Долгожданный контакт мог произойти именно в этой давке. Народ пер, не разбирая дороги: терпеливо ждать своей очереди было не в здешних правилах. Люди ругались, молодые люди хулиганского вида отталкивали женщин.

Некрасов и Швец находились в зале, оставаясь на связи. Кольцов и несколько сотрудников дежурили снаружи.

– Черт, я его потерял… – сообщил Некрасов, имея в виду Штейнберга. – А, нет, здесь он, впереди, капюшон нахлобучил…

– Ползем с Погодиной к выходу… – поступила информация от Алексея Швеца. – Она передо мной, в нескольких метрах. Здесь толпа образовалась…

В самый неподходящий момент начался дождь! Выходящие из зала доставали зонты – у кого они имелись. Давка усилилась, народ возмущался. Кому-то отдавили ногу, кому-то чуть не проткнули голову стержнем распахнувшегося зонта.

– Ирина в паре метров от выхода, – доложил Швец, – скоро выйдет…

– Объект приближается к Погодиной, расталкивает людей, – сообщил Некрасов. – Он хочет ее догнать и что-то передать. Плохо видно, почему в зале не включают свет?

А дальше все пошло кувырком. Штейнберг был все ближе к Ирине, прокладывал дорогу. Происходило что-то абсурдное и вряд ли запланированное. Как такую свалку можно запланировать? В толпе вспыхнула драка, возмущалась женщина. Образовалось броуновское движение. Двое застряли в проходе, бились локтями. На улице уже смеркалось: кино шло больше двух часов. В этой суматохе никто не понял, контактировали ли Штейнберг с Погодиной. Немец почему-то выбрался первым, повернул направо, быстро зашагал прочь, опустив голову. Дождь усилился, молотил по капюшону. За ним по сигналу Кольцова устремились двое, но замешкались, стали толкаться: человеческий ручеек не пересыхал. Штейнберга решили задержать. Он мог что-то передать Ирине. Или, наоборот, забрать у нее…

Ирину Погодину нутро кинотеатра выдавило через несколько секунд. Лицо женщины выражало крайнее недовольство. Сущая мелочь, а так испортила настроение. В следующий миг оно испортилось еще больше, когда двое сотрудников взяли ее под руки и вывели из толпы. Паника забилась в красивых глазах. Она вцепилась в сумочку, стала сопротивляться.

– Комитет государственной безопасности, – доступно объяснил сотрудник. – Не сопротивляйтесь, гражданка, этим вы усугубите свое положение.

Ирина обмерла от страха. Три магических слова действовали безотказно. Впрочем,