Первым признаком того, что у него поднялось давление, было покалывание в висках, и сразу же наступала тяжесть в задней части головы, где-то в районе затылка. Вслед за этим начинали гореть уши. Но никогда еще он не чувствовал этого столь явно. О каких таких некрасивых вещах из его личной жизни они могли поведать? Что знали о нем эти гориллы, безнаказанно разгуливающие по земле?

— О чем вы говорите?

— Почему бы вам не вернуть мой значок и пистолет, чтобы я ушел тихо-мирно? По-моему, так будет лучше и для меня и для вас…

После короткого раздумья он решился:

— Пистолета я не видел. Ваш значок валялся рядом с бассейном, в беседке.

— Точно, — улыбнулся фэбээровец. — Я так и знал. В какой-то момент я ненадолго присел, чтобы выкурить сигарету. У меня разболелась коленка… А пистолета, будь он трижды проклят, там не было?

— Я верну вам жетон, если вы скажете, что написано в моем досье.

— Ради бога, Хемингуэй, не мучайте меня и верните жетон. — Его голос обрел жесткость, а взгляд источал злобу и отчаяние.

— Жетон за информацию! — крикнул он, и Черный Пес вновь принялся лаять.

— Уймите чертову собаку. Сейчас сюда сторож заявится.

— Информацию!

— Да пошли вы… — Фэбээровец поднял револьвер и нацелил ему в грудь. — Уймите пса по-хорошему, не то я заставлю его замолчать по-плохому!

— Если убьете собаку, живым отсюда не выйдете. Так что выкладывайте!

Пот лил с агента градом, струился по лицу. Не переставая целиться, он сдвинул шляпу на затылок и провел левой рукой по лбу.

— Не будьте глупцом, Хемингуэй, я не могу вам этого сказать.

— Я знаю, что, как только вы получите жетон и пистолет, вы убьете меня. Вы должны меня убить.

— Никто никого не убьет, если вы вернете мне мои вещи.

— Так вот, если вы не скажете, я не отдам вам жетон. И позову сторожа.

Черный Пес все лаял, когда он сделал шаг к окну. В это мгновение он ощутил, что его голова вот-вот взорвется и он не способен ни о чем думать. Одно он знал — нужно воспользоваться растерянностью агента и заставить его заговорить. Не ожидавший от него такой прыти фэбээровец на какой-то миг промедлил, а затем сделал три шага вперед и протянул руку, пытаясь ухватить его за плечо. Это ему удалось, и он потянул своего противника назад. Но тот уже зажал в руке увесистый эстремадурский подсвечник из серебра и, вывернувшись, нанес агенту удар на уровне шеи. Это был хороший, сильный удар, но немного неточный. Фэбээровец отступил, прижав левую руку к ушибленному месту, а правую выставил вперед, целясь в писателя из револьвера.

— Ах ты ублюдок! Я тебя прикончу, пидор гребаный!

Неужели это конец, подумал он. Первый выстрел прокатился по дому, полицейский качнулся влево и схватился рукой за живот. Затем, словно пьяный, попытался выпрямиться и снова взять противника на мушку. Когда ему это удалось, грянул второй выстрел, оказавшийся не таким громким, как первый, после чего полицейского словно кто-то подтолкнул вперед, а потом он завалился на бок и застыл с открытыми глазами, держась одной рукой за живот и сжимая в другой револьвер.

Возникший на пороге Каликсто опустил вниз дуло автомата. Рядом с ним Рауль продолжал целиться из черного блестящего пистолета с еще дымящимся дулом, который заметно дрожал в его руке. Потом Рауль тоже опустил свое оружие, а Каликсто подошел к лежащему на полу. Одной ногой он наступил ему на руку, продолжавшую сжимать револьвер, а другой отшвырнул оружие в сторону.

— С тобой все в порядке, Папа? — Рауль приблизился к нему.

— Вроде бы в порядке.

— Точно?

— Я же тебе сказал. Откуда этот пистолет?

— Наверное, этого типа. Мы с Каликсто наткнулись на него.

— Этот подонок собирался убить тебя, Эрнесто, — сказал Каликсто.

— Ты думаешь?

— Мне так кажется. — И Каликсто прислонил автомат к стене.

* * *

— Почему ты не захотел заехать в управление?

— Мне там нечего делать.

— С тех пор так и не был там?

— Да, — подтвердил Конде и наклонился над плиткой. Кофе начал закипать. — Я уже не полицейский и думаю, что это навсегда.

Сидевший за столом лейтенант Мануэль Паласиос обмахивался газетой. Как он ни уговаривал, Конде наотрез отказался встретиться с начальником следственного отдела и согласился лишь на то, чтобы Маноло отвез его домой.

Выверенными движениями Конде взял большую керамическую чашку, насыпал точное количество сахара, после чего влил туда кофе. Затем с серьезностью знатока помешал его и вновь вылил все в кофейник. После этого налил кофе своему приятелю в маленькую чашку, а себе в керамическую. Он вдохнул горячий аромат напитка и ощутил знакомый вкус на языке. Потом налил немного дымящейся жидкости в миску и позвал собаку, мирно дремавшую под столом.

— Иди, Помоечник, кофе подан.

Собака потянулась и направилась к миске, но, сунув в нее язык, отпрянула.

— Надо сперва подуть, он же горячий.

— Вместо того чтобы поить пса кофе, ты бы лучше его помыл.

— Кофе он любит больше. А как тебе?

— Обалденный, — отозвался Маноло. — Где ты берешь такой потрясающий кофе?

— Это доминиканский. Мне его присылает один приятель Старика, а теперь и мой. Фредди по кличке Джин. Знаешь такого?

— Да нет.

— Странно. Фредди все знают… Ну ладно, что ты теперь думаешь делать?

— Пока не очень себе представляю. Думаю, что о каких-то вещах мы никогда не узнаем. Но в любом случае хочу поговорить с Торибио и Тенорио. Может, они что-то расскажут…

— Оставь их в покое. Я предпочитаю думать, что ни Хемингуэй, ни Каликсто, ни Рауль не рассказали им о том, что произошло в ту ночь. По моему мнению, только эти трое знали все от начала до конца. И все они мертвы. — Конде курил и глядел куда-то вдаль через открытое окно. — Мы знаем уже все, что только можно было узнать…

— Для меня совершенно ясно, что убийца — Каликсто. В противном случае его бы не отправили в Мексику.

— Я в этом не убежден. Там могло произойти что угодно. Возможно, Каликсто оказался свидетелем убийства или же ФБР разыскивало именно его, а не Хемингуэя… К тому же труп надежно спрятан, так для чего отправлять Каликсто в Мексику? Это могло быть всего-навсего дымовой завесой… Нет, во всем этом есть что-то странное, и я не могу быть уверен, что стрелял именно Каликсто.

— Вот если немножко поприжать Тенорио…

— Брось свои полицейские штучки, Маноло. И оставь Тенорио в покое. Интересно, как ты его хочешь поприжать? Когда убили этого парня, его еще на свете не было…

— Да что с тобой, Конде? Я уверен, Тенорио что-то знает. Так же, как и ты. Почему ты не хочешь посмотреть правде в глаза? Хемингуэй вывез Каликсто с Кубы, чтобы спасти его. Он был способен на такие вещи, разве нет? — Маноло внимательно наблюдал за Конде. — И если он выручил Каликсто, то поступил как настоящий друг.