Тот продолжал стоять.

Лекарь вопросительно посмотрел на Демона.

— Что еще? — Демон забросил на плечо свой рюкзак.

— Ты своему сколько заплатил?

— Он меня бесплатно довез, — не моргнув глазом, соврал Демон.

— Так ты же сказал…

— Мало ли что я сказал? — удивился он, глядя вслед отъезжавшему мотоциклисту. — Я просто знакомого встретил.

— А я, если честно, своего убить хочу.

— Ты живой? — Демон не мигая уставился ему в глаза.

— Живой.

— Радуйся.

— А платить сколько?

— Пошли! — Демон увлек его в сторону гостиницы.

Угандиец спрятал деньги в карман джинсов и завел мотоцикл.

— Мы что, в этом сарае жить будем? — удивился Лекарь, когда они вошли в фойе.

— Нет, — на полном серьезе ответил Демон, оглядев серые, с облупившейся краской стены и грязный потолок. — В другом. Тот еще хуже. И вообще, что за вопросы?

В грязные стекла единственного окна лениво долбились огромные мухи. В воздухе витал запах табака и нечистот.

Демон перегнулся через отполированную руками стойку. Возникшая за ней чернокожая девушка украсила свой рот улыбкой до ушей и уставилась на двух белых мужчин огромными, как у коровы, с поволокой глазами.

— Сколько стоит у вас номер на сутки? — спросил Демон, стараясь не смотреть на кривые, с желтизной зубы.

— Тридцать долларов, — с готовностью ответила она.

— Хорошо! — Демон развернулся к выходу. — Мы подумаем.

— Есть еще дополнительные услуги! — крикнула она вслед.

— Ты куда? — недоумевал Лекарь, оказавшись на улице.

— А ты разве не со мной? — удивился Демон.

— В смысле? — захлопал глазами Лекарь.

— Ты спросил, куда я направляюсь, — напомнил Демон. — Поэтому я подумал, что ты остаешься.

— Куда мы идем? — с раздражением повторил свой вопрос Лекарь.

— В гостиницу.

— А это что? — Лекарь показал себе за спину.

— Тоже гостиница.

— А почему мы здесь не остановились?

— Я же сразу тебе об этом сказал.

— Ничего не понимаю, — недоумевал Лекарь. — Разве где-то есть лучше, чем эта?

— Лучше точно нет. — Демон замедлил шаг, давая возможность Лекарю поравняться с ним. — Или забыл, что еще в аэропорту я попросил отвезти нас в самую хорошую?

— Могу представить, что собой представляют остальные, — тусклым голосом проговорил Лекарь. — И все же?

— Мы приехали на двух мотоциклах, владельцы которых запомнили этот адрес. Поэтому здесь оставаться нельзя.

— Но почему?

— Это должно стать привычкой. Мало ли что?

Олег проснулся от тряски, словно ехал на дне катившейся по шпалам тележки. Нет, так ездить ему, конечно, не приходилось, да и тележек таких он не видел. Но отчего-то подумал именно о таком сравнении. Стуча зубами, он разлепил глаза. Голова гудела, а тело нещадно чесалось. Остаток ночи показался самым страшным испытанием за всю жизнь. По сути, Сазон мог его попросту привязать к дереву за хижиной, и это было бы гораздо серьезнее, чем избиение. Он даже подумал, что в таком случае ему пришлось бы сочинить историю про то, как он украл и съел мифические сто миллионов. Лишь бы убили.

Олег взялся за свисавшую сверху ветку и с трудом встал. Солнце еще не взошло, но было светло. Обступившие со всех сторон растения из-за тумана казались серыми. Оглядевшись, понял, что не знает, куда идти. Ночью он долго ерзал и крутился, а нужно было как-то обозначить направление. Хотя бы автомат положить стволом по ходу движения. Немного поколебавшись, двинул в сторону, лицом в которую сидел. Олег пробрался через заросли похожих на гигантский папоротник растений и оторопел. Прямо перед ним, среди частокола стволов мелких деревьев, стояла хижина. Вглядываясь вперед, он шагнул в сторону и присел. Чуть дальше еще одна.

— Не может быть, — прошептал он.

Олег осторожно прошел еще немного вперед. Уже через пару десятков метров он понял, что не ошибся. Это была та же самая деревня, из которой он бежал. Вон и знакомые лодки на берегу. Только видит он их теперь с другой стороны.

Выходило, что за все время он удалился от деревни чуть дальше расстояния хорошего броска гранаты. Расстроенный открытием, Олег развернулся и двинул прочь. Однако, сделав несколько шагов, встал и вслух спросил:

— А куда я иду?

Действительно, ведь если невозможно определить, в какую часть Уганды его завезли, то надо хотя бы идти в одном направлении, а не кружить, как ночью.

«Сейчас утро, и я иду спиной к солнцу, — стал рассуждать Олег. — Выходит, двигаюсь на запад. Но если так идти постоянно, то маршрут моего пути будет постоянно меняться, по мере продвижения солнца по небосклону, и во второй половине дня я снова поверну к деревне. Чтобы этого не случилось, нужно следить за тем, чтобы оно обошло меня слева и к вечеру светило в лицо».

Он двинул дальше. Деревья и кустарник становились реже. Сквозь тошноту стал ощущаться голод. Зато пропал озноб. Вскоре, к своему удивлению, он заметил, что и москитов вроде как поубавилось. А может, просто притупились чувства? Шорох над головой заставил остановиться. Он запрокинул голову вверх и увидел нескольких грязно-коричневых обезьян. Перескакивая с ветки на ветку, они устремились куда-то в сторону реки. Стуча копытами, пронесся сквозь заросли кабан. Постепенно Олег понял, что идет постоянно вверх. Джунгли кончились, и он оказался в лесу. Гигантские деревья с кронами в самом верху, свисавшие с них фикусы-паразиты и толстый слой листвы, в котором тонули звуки, обострили чувство одиночества. Дышать из-за гниющих растений стало тяжело. В горле першило, а во рту появилась горечь. В полдень он уже понял, что его привезли в предгорье и, если рассуждать логически, двигается он в сторону границы с Заиром. Как быть, если так? Возвращаться? Он оглянулся назад. В пользу того, чтобы продолжить движение в прежнем направлении, говорил тот факт, что идти на запад легче. К тому же он все дальше удалялся от злополучной деревни.

Ощущение того, что кто-то смотрит в спину, заставило остановиться. Олег развернулся и щелкнул предохранителем автомата. Трое мужчин синхронно подняли вверх руки.

— Не надо стрелять! — взмолился на английском угандиец в синей кепке-бейсболке с торчащей из драного козырька подкладкой. Рукава пиджака свалились до самых локтей, оголив худые, как ветки, руки. Обветшалые штаны, на ногах резиновые тапки. Его дружок в выгоревшей на солнце рубахе испуганно озирался по сторонам, словно выбирая направление, чтобы бежать. Третий, самый маленький, держал над головой лишь одну руку. Вторая безвольно, словно плеть, висела вдоль туловища.