В конце концов, я пришла к выводу, что недостаточно хороша для него. Возможно, Никита решил, что игра не стоит свеч.

— Привет, Варь. Чего такая задумчивая?

Не сразу осознаю, что меня зовут. Отрываю взгляд от экрана компьютера, где я уже минут двадцать пытаюсь составить таблицу для тренера по йоге, и замечаю стоящую возле стойки Ирину со спортивной сумкой в руках.

— А-а…ты как здесь? — растерянно сверяюсь с расписанием. — Ой, извини. Привет.

— Решила воспользоваться своим служебным положением и поплавать в бассейне. Мой вчера притащил торт, сидел и ел прямо передо мной. Я сорвалась, схомячила в одного чуть ли не половину. Теперь придется сбрасывать. На весах прибавка.

— Да это же вода, — пожимаю плечами, протягивая ей браслет. — Уже к вечеру все уйдет. Если ты, конечно, не накинешься на вторую половину.

Ирина улыбается, но потом выражение ее лица резко меняется. Она тянется вперед, едва не ложась грудью на стойку, и отводит мои волосы от щеки с той стороны, где синяк успел налиться всеми цветами радуги.

У меня не получилось утром замаскировать его в полном объеме, все равно неприятное зеленоватое сияние пробивается в нескольких местах.

— Что это такое? И вот не говори мне, что ты налетела на шкаф. У меня отец любил распускать руки, я прекрасно знаю, что такие вещи просто так не появляются. Это работа чьего-то кулака.

Ну, с кулаком она преувеличила, но мне ужасно неловко, поэтому я отвожу взгляд и возвращаю пряди, выпущенные из высокого хвоста, на место. Не хочу, чтобы посетители обращали на это внимание.

— Хулиган какой-то вечером напал, — практически не вру. — Но мне успели помочь, так что все хорошо. Правда, Ирин, — добавляю, когда она прищуривается, качая головой. — Это мелочи, я даже вспоминать не хочу.

— У моего будущего мужа, — Ира сияет, произнося это. — Есть друг, который работает в полиции. Ты всегда можешь обратиться за помощью, я договорюсь.

— Спасибо, но я просто хочу забыть все. Не стоит оно того, там темно было, лица я не разглядела.

— А какие-нибудь особенные приметы?

— И-и-ир…

— Все, уплываю. Но имей в виду, если что.

Я вновь остаюсь в одиночестве, возвращаясь к таблице. Приходится начинать все заново из-за сдвинувшейся важной колонки, которую никак не получается исправить. В какой-то момент отрываю глаза от монитора, чтобы они немного отдохнули, и ровно в эту секунду на ступенях появляется Ник.

Проклятые бабочки устраивают в животе восстание, пытаются вырваться наружу. Губы сами по себе растягиваются в кроткую улыбку, все-таки я рада его видеть. Хочется верить, что сейчас он подойдет и все мне объяснит, но Никита проходит мимо в свой кабинет, даже взгляда не бросив в мою сторону.

Останавливается через пару широких шагов, о чем-то переговаривается с Лизой, нашим тренером по стрип-дэнсу.

Ловлю себя на мысли, что жутко его ревную.

Просто до зубного скрежета.

Едва гашу в себе порыв сорваться с места и встать между ними, чтобы Окунева не жалась так близко к Нику.

Глупая я. Беспросветная дура. Где Ник с его харизмой, обаянием, внешностью, а где серая мышь вроде меня. Это же разные планеты.

Как…

Как Марс с Венерой.

Не знаю, почему это сравнение приходит в голову. Придумав какой-то свой собственный сценарий в голове, я закончила наше общение с таинственным незнакомцем из интернета, потому что мне не хотелось играть на два фронта.

Зря, как оказалось.

Нику я-то не нужна, куда уж рассуждать о моей наивной верности, которая идет в комплекте.

Телефон вибрирует, и я отвечаю. Договариваюсь с Зоей о встрече, она очень настаивает на том, что нам нужно увидеться.

Не хочу, если честно, но выхода нет. Зоя всегда была очень напористой. Если она что-то задумала, остается только ждать, когда ее план притворится в жизни.

После смены выхожу на зябкую прохладу. Опять я непредусмотрительно оставила куртку на вешалке, решив, что и так смогу добраться вечером до дома.

Жду Зою на перекрестке, она опаздывает, поэтому я захожу в ближайшую кофейню, оповещая ее об этом. Беру самый обычный черный кофе без сахара. Как будто он идеально дополняет мое болтающееся ниже плинтуса настроение.

— Ты что сделала?! — сразу нападает на меня бывшая одноклассница, появившись в кафе.

— О чем ты?..

— Даня в больнице! У него челюсть сломана, в двух ребрах трещины, — пышет гневом Зоя.

Это Ник, больше некому. В случайное нападение после всего случившегося я не поверю.

— В полицию он идти отказывается, но я выбила из него, что все произошло из-за тебя. Хвостом крутишь, как и мамка твоя! Один, второй… Скажи, тебя по ночам совесть не мучает?

— Не трогай мою маму. Ты вообще знаешь, что твой драгоценный Даня меня чуть не изнасиловал?

— Да кому ты нужна, дура. Придумала там что-то в своей голове, — Зоя распаляется сильнее.

Я спокойно достаю из рюкзака пачку влажных салфеток и стираю со щеки толстый слой тонального крема. Демонстрирую ей уродливый синяк.

— А это я тоже сама себе нарисовала? Даня завел меня в какую-то промзону, накинулся, говорил всякие гадости. Я еле вырвалась! Бежала, не разбирая дороги.

— Но как же… Мы же… — падает на стул Зоя, не сводя взгляда с моего лица.

— Разбирайтесь без меня, пожалуйста, что у вас там. Скажу тебе одно, держись подальше от этого человека. Он гнилой.

Хорошо что в этой кофейне оплату за заказ берут вперед. Я оставляю в кружке больше половины недопитого кофе и прощаюсь с Зоей, попросив ее удалить мой номер. Сама делаю то же самое.

На улице ветер снова неприятно морозит открытые участки, но, прокручивая в голове слова Зои, мне каким-то странным образом удается согреться изнутри.

Насилие это ужасно. В любом виде я его не приемлю. Но Даня заслужил. Пусть теперь протертые яблоки ест и вообще не смотрит в сторону девушек, которые не могут за себя постоять.

Ник сделал это из-за меня.

Вернувшись в квартиру, я места себе не нахожу. Хожу, как заведенная, из угла в угол, сжимая телефон в руке, и пару раз даже выбираюсь на лестничную площадку, бросая быстрые взгляды на железную дверь, по которой очень хочется постучать.

Мне важно получить хоть какие-то объяснения от Ника. Услышать правду, насколько бы больно она ни звучала.

Неизвестность убивает. Я не заслуживаю такого наказания. Я ведь…правда ничего не сделала.

Ближе к ночи сажусь за свои таблицы. Все из рук валится, столбики не сходятся, и рядом образовывается приличная горка исписанных скомканных листов. Периодически пинаю ее ногой, и все записи разлетаются по гостиной.

Звонок