«Я женился на вас, потому что вы мне понравились». Нравиться и любить…

Где кончается одно и начинается другое?

Джемайма отодвинулась от Роба. Она была вся во власти чувств, которые только начинала понимать.

– Роб… – Она расправила помявшийся лиф платья. – Мы не должны этого делать.

– Почему нет, дорогая? – удивился он.

– Я не хочу…

Она избегала его глаз и замолкла, испугавшись того, что на самом деле хотела произнести: «Я не хочу влюбиться в вас… «А может, уже поздно останавливаться? Вот ужас! Она начинает влюбляться в собственного мужа и не может остановиться.

– Я не хочу, чтобы мы совершили поступок, о котором потом пожалеем, – сказала она.

Роб оперся рукой о ствол молодого дуба.

– Что бы ни случилось, я не буду об этом сожалеть, Джемайма. – Он посмотрел на нее. – А вы?

– Я так сказать не могу, – ответила Джемайма. – И не потому, что вы мне безразличны, Роб. Я хочу доверять вам, но… – Она замолчала. Ей не хотелось его обижать, но пока что она не полностью ему доверяет и чувствует себя беззащитной.

Роб снова придвинулся к ней.

– Джемайма, мы можем не спешить…

Но руки и губы не слушались Роба. Он припал к ее рту, и губы Джемаймы приоткрылись. Поцелуй, крепкий и требовательный, потряс ее. От такого натиска ее охватила дрожь. Тепло его шелковистых губ, сладость языка разбудили ее чувственность, и решимость не уступить ему была поколеблена. Только инстинкт самосохранения не допустил, чтобы она полностью сдалась. Джемайма уперлась ладонью ему в грудь и отстранилась.

– Вижу, что из вас получился бы неотразимый обольститель, Роберт Селборн, – задыхаясь, произнесла она, – если бы не условия завещания…

– Не надо клеймить меня развратником. Будь я им, ни за что не отпустил бы вас из своей спальни в ту ночь.

– Прошу отметить, что с тех пор я там не была.

– Очень разумно с вашей стороны. Хоть я и не развратник, но и не монах.

– Я всегда сочувствовала монахам. – Джемайма взяла Роба под руку.

– А у меня нет ни малейшего желания входить в их положение, – произнес Роб, – так как я занят собственными переживаниями. Стоит мне взглянуть на вас, как я хочу уложить вас в постель…

– Роберт!

– Простите, Джемайма. Я всего лишь сказал правду. Вы предпочитаете, чтобы я лицемерил?

– Нет. – Джемайма освободилась из его объятий. – Я предпочитаю, чтобы вы не забывали – остался пятьдесят один день. – Она криво усмехнулась. – А когда вы меня завоюете и сможете без помех заняться со мной любовью, я, возможно, вам больше не понадоблюсь…

– Пятьдесят дней, – уточнил Роб, – а не пятьдесят один. И я твердо верю в то, что вам не удастся от меня улизнуть, госпожа моя жена.

На следующее утро визит первого посетителя Делаваля застал Джемайму врасплох. Она забралась внутрь камина в библиотеке и внимательно рассматривала трубу, пытаясь выяснить, что застряло в дымоходе. Накануне они начали проверять все камины, так как к Михайлову дню 29 сентября, готовясь к зиме, обычно прочищались печные трубы. Джемайма углядела внутри труб птичьи гнезда и распорядилась вызвать трубочиста из Челтнема. Камин в библиотеке беспокоил ее больше всего, так как что-то застряло в середине дымохода. Она видела, что там торчит какой-то предмет, но не могла до него дотянуться.

– Господи, дитя мое, что вы делаете?

Голос леди Маргрит эхом разнесся по печной трубе. От неожиданности Джемайма чуть не ударилась головой. Она осторожно вылезла из камина, выпрямилась и вытерла руки фартуком. Капор у нее был испачкан, а на щеке красовалось черное пятно от сажи.

– Доброе утро, мэм. Прошу меня извинить… Должен прийти трубочист, и я проверяла трубы, – сказала Джемайма, присев в реверансе перед бабушкой Роба.

– Весьма необычно, – изрекла леди Маргрит. Она выглядела очень элегантно в шелковом коричневом платье в полоску, а шляпа и зонтик в тон платью подчеркивали изысканность наряда.

Джемайма смутилась, так как сама выглядела неряхой.

Летти бросилась к Джемайме и поцеловала в щеку.

– Боже мой, Джемайма! – засмеялась Летти. – Роб просто безжалостный надсмотрщик, раз заставляет молодую жену работать! Мы такого наслушались!

– Летти… – остановила внучку леди Маргрит и, повернувшись к Джемайме, сказала: – Вы с Робом достаточно долго пробыли вдвоем. Меня удивляет, как это вы еще друг другу не наскучили.

Месяца полного одиночества вполне хватает, чтобы даже самые любящие муж и жена захотели увидеть кого-нибудь еще. – Она оглядела комнату. – А где же мой внук?

– Мы с Робертом не часто бывали вместе с тех пор, как приехали в Делаваль, мэм, – сказала Джемайма. Она дернула шнурок звонка, чтобы приказать лакею принести угощение. – Роберт был занят по делам поместья, а я распоряжалась уборкой в доме. А сейчас он, кажется, сооружает ограду вокруг нижнего пастбища.

Я пошлю за ним.

– Правильно, – одобрительно кивнула леди Маргрит. – Я хочу сказать: правильно, что вы не проводите слишком много времени вместе. Но Роберту не подобает работать в поместье, словно чернорабочему. Если вам не хватает слуг, то я пришлю своих из Суон-Парка.

Джемайма поймала взгляд Летти и с трудом удержалась от смеха, так как кузина Роба скорчила забавную рожицу, передразнивая бабушку-снобку. Это подбодрило Джемайму, и она решила стоять на своем.

– Роберту очень нравится работать, мэм. Он не раз подчеркивал, как укрепляюще действует на него физический труд, – мягко заметила она, а про себя подумала: «Он действительно так считает, но не в том смысле, как это представляется леди Маргрит».

– Нравится! – презрительно скривилась леди Маргрит. – Не могу понять, что нынче происходит с молодежью. – Она взяла с блюда, принесенного лакеем, кусочек пирога и, откусив, заметила: – Очень вкусно. Пожалуйста, похвалите вашу экономку.

– Разумеется, мэм. – Джемайма была очень довольна, что сливовый пирог мамы оценили, но не собиралась уточнять, что хвалить надо вовсе не миссис Коул. Леди Маргрит, несомненно, подумает, что приготовление пирогов не может входить в круг интересов графини Селборн.

– На следующей неделе у меня бал, и мы пришли вас пригласить, – сказала Летти, помешивая чай. – У вас есть танцевальная карточка? Я надеюсь, что вы с Робертом придете и встретитесь с нашими общими знакомыми.

Джемайма не знала, что ответить. Не хотелось разочаровывать Летти, чье дружеское расположение было ей очень приятно, но этот визит мог обернуться неприятностью. Ей совершенно не хотелось натолкнуться на кого-нибудь, кто сочтет ее внешность знакомой либо из-за сходства с Тилли, либо потому, что ее видели на свадьбе Энн Селборн. С другой стороны, не может же она вести уединенную жизнь и превратиться в графиню-затворницу.