мысли, о бабах всё думаю, а надо бы напрячься — не до мыла сейчас. Конечно, громы и молнии в глазах Изабеллы несказанно веселят и радуют, так и хочется прикрикнуть, что она сама выбрала эту игру и эту игрушку, ну да бог с ним.

— Хуан, мы очень много списываем на «военное время». Нам это аукнется, — осторожно покачала головой Фрейя. — Завтра будет утро, опьянение властью пройдёт, останется похмелье. И то, что мы тут за эти дни наворотили, жахнет так…

— Надо прямо сейчас как-то оформить твой пресловутый Порядок в виде Закона. Не ждать завтра, а уже сейчас что-то подстелить, — породила умную мысль Бельчонок. Я аж чуть слюной не подавился. — Да, Хуан, ты полностью прав, акценты изменились. Но ПИСАНЫЕ правила нарушать нельзя, прецедент, а это значит надо срочно-срочно, каким угодно боком, но где-то прописать наши полномочия, подвести их под… Да под что угодно, лишь бы у обывателя не возникло вопросов.

— Решения Собвеза отпадают — у нас нет полноценного Совбеза, — вздохнула Фрейя. — Сенат — захвачен, а те сенаторы, что по эту сторону ЛБС, не дадут кворума, и вообще их постановления вряд ли можно будет считать легитимными. Правительство — сразу нет. Торрес, который премьер-министр, в бегах, министерства и департаменты работают по инерции, сами по себе, с небольшой корректировкой отца — спасибо, что он согласился помочь.

Сеньор Серхио всё же взялся за работу, вышел из Нирваны. Наверное потому, что и Сирена, и королева выживут. Сирена идёт на поправку быстро, но пока ещё в барокамере и под препаратами. Однаковрачи сказали, скоро отключат. Королева просто стабильна, когда выйдет из комы никто не знает, но и тут врачи говорят, что не за горами. Мишель, кстати, тоже выжила, как бы не в худшем состоянии, чем королева, но она прелесть живучая, всех нас переживёт.

— Тогда что, Хуан? — продолжила азмышлять Фрейя. — Что, мать твою, сукин ты сын сказочник? Я дам тебе Рубио и компанию, как только придумаешь сказку, как прописать наше право дерибанить сеньоров так, чтобы на это было понятное всем ПРОПИСАННОЕ легитимное разрешение.

— Хуан, я согласна с сестрой, — облегчённо вздохнула Изабелла — придумывать буду я, и она была уверена, придумаю. В отличие от Фрейи, которая в меня верит, но не абсолютно, только до какого-то предела. Вера Бэль была иррациональна, она считала меня богом, способным на всё, если задамся целью, не иначе. — Я согласна с Фрейей — придумай способ, и дай им по щам так, чтобы вся планета содрогалась. Я первая подпишусь и выступлю с пресс-релизом, обличая их, как пострадавшая сторона.

Не боится засветиться? Это тихая мирная мышка Изабелла, сторонящаяся любой политики? Поистине, чудеса творятся! Сдвиги тектонические, и надо будет выкроить время, чтобы это обдумать — мне всё-таки с нею дальше жить, не собираюсь отпускать её, несмотря на… Хобби.

— Хорошо, буду думать. Если придумаю — палачей дашь, правильно? — Это Фрейе.

— Конечно. — Беглое пожатие плеч. — Кстати, про палачей. Тётя Елена на связь вышла?

Интересная ассоциация, но я, бывавший внизу, в дворцовых казематах, её понял.

— Нет. Ищем. Не переживай, найдём. Она из тех, кого так просто не закопаешь. Её люди сказали, что жива — значит жива. Всё, разреши дальше работать? Мистер Тафт ждёт ответа.

Елена Гарсия в городе… Потерялась. Где-то есть, жива, но что с нею — не знаем. Нашли одного из её людей, был ранен, довезли до госпиталя — сказал, вступили в бой с кем-то, диаспора. Наши ушли, когда уходили — все были живы. Его удалось оставить на попечение соседей их лёжки, «милейшие люди» — это его цитата, которые сеньора спрятали, а как зона покрылась зелёным цветом, довезли до больницы. Связи с Нимфой нет, нет ни подтверждения, что жива, ни что они погибли. Считаю это уже хорошей новостью, Железная Сеньора тоже из живучих.

— Да, конечно, — переключилась Фрейя на следующую задачу. — Спецы из МИДа?

— Ждут. Уже здесь. Будут просвещать по дороге — поеду по земле, надоела болтанка.

Кивок — всё хорошо.

— Вы и правда будете бомбить Ванкувер? — нахмурилась Изабелла.

— Скорее всего. — Я поёжился. — Бэль, знаю эту публику. Протестантская мораль и англосаксонская наглость не дадут им идти ни на малейшие уступки. А значит, Тафт сейчас выкатит кучу претензий, заставляя платить за всё, что разбомбили, и восстанавливать за свой счёт. Они не учатся.

— Но вы же знаете это, а значит готовы? — взглянула Изабелла на Фрейю.

— Да. — Та кивнула. — Парни на Земле отдохнули и с утра приведены в готовность. Адмирал Ли спускается с высоких орбит на низкие, с русскими пролёт согласован. Как только Хуан даст отмашку, прикажу продолжить бомбёжки. — Взгляд на меня. — Хуан, ты придумал, куда деть две дивизии, застывшие на средних орбитах? Там чёртова куча транспортов, на Земле небо ночами сияет от теплосбросов. И приземлить их некуда.

— Фрей, я же попросил, неделя. Максимум неделя!

— А если канадцы упрутся? Вторую войну, не закончив первой, я не начну, — уверенно покачала она головой, и передо мной сидела суровая и строгая глава государства. — И доказательства нужны ЖЕЛЕЗНЫЕ. Титановые.

— Сделаю, Мышонок. — Тяжело вздохнул, обошёл стол и чмокнул её в носик. — Я пока сам не знаю, что с Мадагаскаром делать, но на всякий пусть отрабатывают план высадки туда, а не в Квебек.

— Чем дольше они в невесомости, тем… Да их на поверхности пополам сложит даже с сервоприводами и экзоскелетами! — воскликнула она.

Я на это лишь тяжело вздохнул. А что тут скажешь?

Представители МИДа не понравились. Всю дорогу что-то объясняли, но я, сколько ни пытался вникнуть в суть, не смог. Говорили сеньоры умными фразами, чувствовался за ними опыт — одному было на вид лет сорок пять, другому чуть более пятидесяти. Не мальчики, и в МИДе не на последних ролях, но они перепутали объект приложения талантов.

— Сеньоры, — одёрнул я их, когда наш «Либертадор» заехал в шлюз памятного заведения Мадлен и начал спускаться по серпантину, — вы не поняли. Не я — ваш оппонент и представитель переговорного процесса, которому вы должны засирать мозги. Я ваш шеф, руководитель, вы должны объяснить МНЕ, как нужно засирать их другим. Пока же вижу, что вы пытаетесь «соскочить», чтобы ни дай бог