и римском пантеоне, но суть оставалась болючей для моей самооценки: что лучше всего работает, согласно легендам против вампиров? Правильно! Солнечный свет и серебро! Солнышко и золото у алхимиков изображались обычным кружочком с точечкой посередине, а серебро — серпиком месяца. Точно так же, как железо — символом Марса, кружочком со стрелочкой, а медь — значком Венеры, кружочком с крестиком… Но Марс и Венера мне и нахрен были не нужны. А вот золото и серебро… Две сраные татау каждому из есаулов — и Орда бы размотала армию упырей в Бескидах как два пальца об асфальт!

— Ого! — Лучник даже привстал, услышав мои мысли вслух. — Что — серьезно? Можешь сделать татау против упырей?

— Они охренеют, если попытаются присосаться или хотя бы ухватиться за его носителя, я зуб даю! — с горячностью заявил я, а потом замешкался: все-таки по сравнению с настоящими уруками зубы у меня были так себе, не слишком. — Это очень древние символы, мощные! Да и я сейчас, по ощущениям, смогу без отдыха расписать несколько сотен воинов. Ну да, не рукав забить, но те же «быстрее, выше, сильнее» плюс реанимация, плюс антивампирские штуки… По двадцать минут на брата, семьдесят два клиента в сутки, если без сна… Ладно — например, пятьдесят. За десять дней — пятьсот! За двадцать — тысячу! А? Хотя за тысячу я, конечно, не уверен… Колоров тупо не хватит.

— Так… — Сагдей снова надел очки и посмотрел на меня весьма внимательно. — Я даже задумался о татуировках. Но! Всегда есть подвох. Скажи — какой подвох у твоих татау?

Я тут же поспешил ответить:

— Да нет никакого подвоха… — а потом задумался. — Хотя-а-а-а… Ять! Есть! Есть подвох. Всё очень просто: если твоя жизнь не принадлежит Орде — татау работает один раз. А еще — я не делаю зловредной резьбы. Не проклинаю, не нагнетаю ярости, не навожу порчу — ничего такого! Один раз попробовал парочке пид… Хм! Негодяев. Парочке негодяев члены на лбу набить — и вот глянь-ка что получилось… А ну, как у меня бы самого члены на лбу выросли? Короче — я только и исключительно причиняю добро и наношу радость, иногда, правда, в странных формах. От моих татау не увеличатся клыки и не прорежутся крылья, и молнию из жопы пускать не научишься. Вот то, что есть — то усилится, да. Какие-то полезные плюшки — тоже да, типа моего Ёжика, или вот этого вот атомарного негатора магии… А вот — Ловец Снов, неплохая защита от ментальных атак и духов, тоже неплохая находка.

— Но тебе-то он не помог, — сказал урук. — От духов. Вон как тобой пульнули!

— От духов он бы помог, если бы эти самые духи хотели бы мне навредить. Слабоумие и отвага — вот от чего не средства, — печально развел руками я. — Все эти татау — это всего лишь инструментарий, который, конечно, можно использовать, и весьма эффективно, но житейский опыт, сметку и мозги они не заменят… Это я к чему? К тому, что если мы всерьез думаем вызволять урук-хай — нам нужна информация. А за ней стоит обращаться к твоему этому Шаграту, как я понял. Ты говорил — он партизанит, да? И он знает все подробности смерти Шарку и пленения уруков, верно?

— Верно… Но Шаграт — он на всю голову стебанутый. Знаешь, как звучит его прозвание? Зловещий. Шаграт Зловещий! Он черт те с кем разговаривать не будет… Однако у меня тут скоро, буквально на рассвете, посылка намечается, и за ней этот орчелло точно заявится.

— Посылка? — удивился я. — От кого это?

А сам подумал о том, что хорошего урука Зловещим не назовут. Подозрительный тип этот Шаграт!

— От доброжелателей. Ну, по принципу — враг моего врага и всё такое… Я хрен знает, кто эти самые доброжелатели, но боеприпасы там точно российского производства.

— А-а-а-а! — понимающе закивал я, хотя детали мне были ни разу не понятны. — Значит — ждем посылку и Шаграта. А пока ждем, ты — давай, рассказывай мне про университет и Болонью. Это должен быть эпос!

— Так себе эпос, — поскучнел Сагдей. — Но ночь впереди длинная, а когда именно придет посылка — сказать сложно. Могу и рассказать… Давай кофе сделай тогда еще. У нас тут уже пару лет такого кофе не водится…

И я сделал кофе, и он рассказал.

* * *

Маленького Сагдейчика всегда интересовало, что там такое хрустит внутри у идиотов, которые смели его задирать. С большим увлечением он похрустывал вывернутыми суставами и сломанными берцовыми костями своих врагов. А еще — он любил помогать старшим в потрошении животных. Разновидности потрохов — вот что увлекало его не менее, чем хруст костей! Папаша поощрял такое его увлечение, пока не подох во время одного из морских штурмов Венеции.

Говорил, мол — если знать, что ломать и куда стрелять, убивать врага можно гораздо более эффективно!

При этом, подохнув, достопочтенный (нет) родитель сумел оставить сыночку наследство нематериальное. А именно — знакомство на ниве общей ненависти к венецианцам с одним из болонских кондотьеров и фактическим главой города — гонфалоньером Аннибале Бентивольо, сильным аквамантом и талантливым полководцем, который частенько нанимал клыкастых негодяев из Монтенегро, чтобы кошмарить богатых соседей.

Именно это знакомство и позволило талантливому самоучке Сагдею Лучнику поступить в университет в шестнадцать лет. Нет, будь Сагдей обычным урукским подростком-папуасом, ничего бы не вышло. Но парень был упорный: нашел себе учителей, выучился читать и писать, усердно практиковался вправлять суставы и залечивать переломы и раны, для чего часто подкарауливал не знающих своего счастья жертв с луком. Подстрелит — и лечит потом. Развлечение!

А в пятнадцать лет даже