– Нужно было башкой думать, а не половыми органами, когда вы женились. Ваши детские сопли жевать мне неинтересно. Марин, еще раз повторится подобная выходка с твоей стороны, закрою к чертовой матери тебя в женском монастыре. Не хватало еще позорится перед Ванессой и американскими партнерами. Вы вообще охренели, мать вашу! Какого черта устроили весь этот цирк? И почему именно сейчас? – с каждым вопросом отец все больше расходился.

Гневными взглядами метал молнии и устрашающе сжимал до белых костяшек огромные кулаки. Я боязливо поглядываю на Мишу, ему действительно стоило бы побаиваться моего отца. Муж сидел белее снега, того и гляди в обморок грохнется.

– Я…Я ничего не знал, Николай Алексеевич. Я думал… – сбивчиво лепечет белесыми губами муж.

– А тебе не надо думать, Миша, за тебя уже подумали! – отец перешел на откровенный ор, он больше не сдерживался, ревел, как взбешенный медведь.

Я сжалась в комок под его натиском, сидя в кресле. Так было страшно, что даже плакать не могла.

– Я понял, Николай Алексеевич, – еле разлепив губы, промямлил муж.

Я вообще поразилась, конечно, его выдержке. Удивил так удивил.

– Понял он. Нечего было и начинать. Надоела жена?! Так заведи любовницу. И не надо напоказ. Скромность должна присутствовать. Тем более, когда такая ответственность на твоих плечах. Ты хоть понимаешь, что в глазах крупных инвесторов ты должен выглядеть, как благонадежный партнер, а не бегающий с вываленным писюном наружу кобелина, – отец замолчал, а у меня перед перед глазами все поплыло. – Не умеешь сам, спроси, значит, совета у взрослых.

Боже! Живот скручивает внезапный спазм и внезапная тошнота подкатывает к горлу. Я складываюсь пополам.

– Ненавижу, – бормочу под нос, безмолвно шевеля губами. – Ненавижу.

– Марина, что опять? – устало выдыхает отец.

– Я презираю тебя! – выкрикиваю, закрываю рот ладонью и пулей вылетаю в коридор, не чувствуя под собой ног, бегу в сторону туалета.

Я никогда, никогда не соглашусь жить с Мишей. Пусть лучше убьют меня. Но с ним я не останусь.

Глава 8

Глава 8

Оперевшись плечом о балконный откос, наблюдаю за тем, как Марина, завернувшись в тот же пуховик, в котором она была в тот день, когда я ее встретил у подъезда, ссутулившись, спрятав нос в высокий воротник, семенит за своим мужем. Твою мать. Пальцы невольно сжимаются в кулаки, в груди разгорается неконтролируемое пламя ревности. Бесит. Как же она бесит своим повиновением и не умением постоять за себя…

– Картина маслом, называется “Приплыли”.

Напрягаюсь всем телом, когда прямо за спиной раздается голос сестры. Кидаю на нее короткий взгляд и тут же перевожу его к той, которая, как ветви ядовитого плюща, прожгли плоть и въелись под кожу, причиняя ощутимую физическую боль.

– Зачем приперлась? И кто тебе позволял войти? Стучать не учили? – раздраженно спрашиваю и как только фигурка Марины скрывается в салоне подержанного автомобиля, на котором приехал ее муж, тут же отхожу от окна, усаживаюсь на край кровати.

– Я вообще-то стучала, братец. Я не виновата в том, что ты потерял слух, летая в своих фантазиях и думая о замужней девчонке.

Она крутит над головой тонкими, как плети, руками, закатывая глаза под лоб. Боже, и угораздило же меня родиться в той семье, где столько блаженных.

– Слушай, Джесс. Если ты пришла на нервах у меня поиграть, то тебе лучше свалить. Я в не в том настроении, чтобы слушать их. Дорогу ты знаешь.

Киваю ей на дверь. Отклоняюсь чуть назад, упираясь ладонями в матрас.

– Я вот что думаю, Жень. А ты за все это время Бель писал? Как у нее дела спросил? Или тебе плевать, что девочка по тебе с ума сходит. Ночами не спит. Тебе не стыдно?

Джесс вместо того, чтобы оставить меня в покое, скрестив ноги, садится на пол посреди комнаты. Ей бы еще горшок с землей под задницу подставить и точно была бы похожа на разноцветный куст.

– Послушай, Джесс. Зачем ты лезешь туда, куда тебя совсем не просят. Это разве твое дело?

– Бель – моя подруга, Жень, и твоя невеста. Если ты еще не забыл, свихнувшись на этой курице, – вспыльчиво проронила сестренка.

Молча наблюдаю за ней и за тем, как в ее глазах разгорается раздражение.

Я знаю, что у Джесс есть какие-то планы на мою свадьбу с Бель. Предполагаю, что не только родительский бизнес нас будет связывать, но и что-то большее. То, чего я еще пока не знаю.

Внезапно на душе стало противно и грустно от того, что так рано из жизни ушел дед, который держал в узде мать и ее неоднозначные склонности. Бабушка, конечно же, одна не вывозит и уже давно забила на то, как ведет себя мать. Ее бурная сексуальная жизнь только с появлением Николая немного потухла.

Но это видит Джесс и быстро все перенимает. Портится. Становится невыносимо грязной. И меня это расстраивает, потому что мне тоже приходится в этом участвовать. И все потому, что дед не захотел отдавать полностью бизнес матери, который она благополучно поделила с моим отцом, когда они развелись. И все бы ничего, но по завещанию деда, компания могла существовать только если главой компании будет родной внук или внучка иначе все отойдет одному малоизвестному дому престарелых, в который должна будет переехать бабушка.

Мать же, разводясь с отцом, уже тогда знала, что тот долгое время держал любовницу и у них была общая дочь, быстро обговорила с ним этот план. Заключила сделку и вот теперь я являюсь негласным главой крупного холдинга, обручен со своей сводной сестрой. Можно было бы считать, что это неправильно, не по-христиански, жениться на сестре, которая является тебе родной по отцу, если бы не одно “НО”: мать вышла за отца замуж уже будучи беременной. Это было фиаско. Разгульная жизнь Ванессы Миллер принесла свои “плоды” и головную боль не на одно поколение. И как же мне, воспитанному на советских мультфильмах и в строгих взглядах на семейную жизнь, которую мне прививали дедушка с бабушкой еще с самого детства, было очень тяжело и мерзко наблюдать за тем, как развязно ведет себя сестра,