Крыши НГУ хорошо просматривались с тамбурного кургана, и мы предпочли убраться отсюда до того, как моторизированный отряд чистильщиков встретил явившихся в Новосибирск гостей. Которые явно тоже захотят подключиться к ретранслятору и ознакомиться с содержимым его памяти. Где, разумеется, зафиксировано и наше прибытие в локацию, и последующее вмешательство Свистунова в работу этого полевого оборудования.

Стереть с накопителей эту информацию Тиберий не мог — не имел таких полномочий. Но замести наши следы ему на некоторое время всё же удалось. Завершив скачивание данных, он намеренно произвёл на пульте ретранслятора ряд некорректных операций. Настолько вредоносных, что тот сразу перекрыл Свистунову доступ к панели управления, задраил все свои пуленепробиваемые люки и, перейдя в аварийный режим, начал посылать в Центр сигналы тревоги.

— Что ж, теперь этому ящику точно не до нас и всего остального мира, — доложил нам злорадно посмеивающийся доктор, надевая ранец. — До тех пор, пока наши технари не разблокируют программную начинку и не выяснят, чем вызван сбой, Хрякову отсюда ни единого байта информации не выудить. Радуйтесь: теперь у нас с вами есть примерно двухчасовое окно, чтобы незаметно добраться до аэросаней и исчезнуть из этого района.

— Ты только смотри, чтобы после твоей диверсии замок на гараже не заблокировался, — не на шутку забеспокоился я. — А то с такой кодлой чистильщиков на хвосте мы на своих снегоступах и полукилометра не пробежим.

— Без моей диверсии мы даже с этой крыши не спустились бы, — польстил себе Тиберий, никогда не упускающий шанса подчеркнуть для нас свою полезность и незаменимость.

— Мы с неё и так ещё не спустились, — резонно возразил на это Жорик. Он в свою очередь пытался доказать и мне, и Свистунову, что последний в нашей команде — определённо лишний. Тем более что ещё совсем недавно Дюймовый был готов без раздумий оторвать Зелёному Шприцу его не в меру премудрую голову.

— Чёрный Джордж прав, — поддержал я напарника, глядя на подъезжающий к подножию кургана отряд военных. — Покамест эти ублюдки подносят Грободелу хлеб да соль и докладывают обстановку, нам нужно кровь из носу добежать до бассейна и затаиться.

— Затаиться? — переспросил доктор. — А я думал, что как только мы разживёмся техникой, то сию же минуту рванем отсюда на всех парусах.

— Рванем, — подтвердил я, — но не сразу, а чуть попозже. Хряков не будет дотошно прочесывать местность вокруг тамбура. Он знает, что мы не задержимся в этом опасном районе, и сразу же очертит радиус наших поисков порядка трёх-четырёх километров. Ретранслятор сломан, и по следам нас не вычислить — их здесь повсюду десятки, а то и сотни. А вот если мы прямо сейчас нарисуемся перед чистильщиками на своих аэросанях, они нас точно не проморгают. Так что пускай сначала разъедутся во все стороны, рассредоточатся на огромном пространстве, вспугнут десяток-другой биомехов, пару-тройку сталкерских банд… Короче, отвлекутся на какую-нибудь ерунду. И когда это произойдёт, нам будет куда проще под шумок проскочить мимо всей этой суеты к реке. Ну а по льду мы за считаные минуты покроем на аэросанях такое расстояние, какое нам пешком до завтра пришлось бы преодолевать…

Спустившись по снеговому наносу с крыши так, чтобы здание загораживало нас от чистильщиков, мы поспешили в указанном Тиберием направлении. Руины бассейна находились немного севернее. И, в отличие от университета, полностью утопали в сугробах, поэтому не привлекали к себе особого внимания. Встречающая полковника Хрякова делегация объехала их с запада, и мы, прячась за снежными барханами, пересекли накатанный ею след. Где-то под снегом продолжал рыскать упустивший нас Диггер, а возможно, не он один. И всё же я надеялся, что грохот снегоходов либо отпугнул червеобразных биомехов, либо, напротив, привлёк их к себе, но так или иначе увёл этих тварей от университета.

Очевидно, командование Пашинской базы получило приказ способствовать «Светочу» в нашей поимке с самого верха. Я понял это по количеству транспорта, какой новосибирские чистильщики выделили гостям из Крыма. Зная типичную психологию армейского начальства не понаслышке, я не сомневался: чёрта с два Грободел заставил бы так расщедриться местный генералитет без протекции генштаба Барьерной армии. Помимо дюжины обычных снегоходов «Маламут» и трёх больших аэросаней «Альбатрос» полковник также получил в своё распоряжение катер-амфибию на воздушной подушке «Ларга». Последний в условиях нынешнего Новосибирска мог перемещаться по суше ничуть не хуже, чем по воде. И хоть для езды по сильно пересечённой местности «Ларга» не подходила, она компенсировала этот свой недостаток завидной скоростью, которую развивала на ровных заснеженных пространствах. А их здесь также имелось предостаточно. Про замёрзшую Обь и говорить не приходилось. По речному льду эта амфибия и вовсе носилась, как по гоночному треку.

Серьёзные силы вышли поохотиться на нас, это факт. А чем же на данный момент располагали мы, кроме неудобных снегоступов, дробовика, пистолетов и гранат? Лишь небольшими грузовыми аэросанями «Кайра», которые, сами того не ведая, нам пожертвовали бывшие коллеги Тиберия. Эта видавшая виды, потрёпанная машина действительно дожидалась нас в схроне, оборудованном вблизи от НГУ полевиками Центра. И оборудованном, надо сказать, на совесть. По крайней мере, я до последнего момента сомневался, что нам удастся его отыскать, даже при наличии у Свистунова на сей счёт инструкции.

Его не смутило то, что руины бассейна погребены под снегом, который сегодня мог полностью завалить выезд из гаража. Доктор подошёл к подножию наноса, что образовался внутри лишённого крыши здания, потоптался немного в нерешительности, глядя на сугроб сквозь полупрозрачный дисплей «Доки», а затем вытянул руку и произвёл ею манипуляции, напоминающие введение кода на дверном замке.

Ага, понятно: гаражный замок (где бы он ни находился) поймал сигнал мини-компа сотрудника «Светоча» и отправил ему кодовый запрос, типа «свой-чужой». На другом аналогичном оборудовании — армейском или сталкерском — виртуальная клавиатура вообще не появилась бы. Но и впускать всех «светочей» без разбору автоматика схрона не намеревалась — иначе она открыла бы ворота безо всякого кода. А поскольку Свистунов его знал, то и вопросов у электронного привратника к нему больше не возникло.

В глубине снежной толщи что-то щелкнуло, послышался низкий гул, склон сугроба пришёл в движение и принялся медленно подниматься из наклонного положения в горизонтальное. А в метре от наших ног стала расширяться зловещая тёмная щель.

— Стой! — всполошившись, окликнул я Тиберия, когда понял, что здесь происходит. — Останови это! Срочно!

Успев приоткрыться всего ничего, проём прекратил увеличиваться. А прервавший этот процесс доктор обернулся и уставился на меня вопросительным взглядом.

— Не будем раньше времени ворошить снег, — пояснил я смысл своего приказа. После чего, указав на щель, отдал следующий: — А теперь живо все внутрь! И это… Тиберий… Раз у тебя есть «Дока», нам не помешает организовать наружное наблюдение.