Он с необычайной легкостью спрыгнул с кровати, подбежал к окну, втянул носом воздух, как собака ищейка.

– Он близко-о-о… – протянул он таким жутким, низким голосом, что у крепкого мужчины, бывшего призера России, по спине побежали мурашки. – Близко-о-о!!!

Отец Константин приблизился к Брагину, тот отскочил, словно на пружинах. На его бледном лице отразилась мучительная борьба.

– Мне плохо, батюшка! – жалобно простонал он.

Отбежав на пару метров, Леша Брагин покосился на закрытую дверь.

– Знаете, батюшка, кто мой бог?

– Знаю, Алексей! – тихо сказал священник. – И ты сам знаешь. Иисус Христос…

– Нет!!! – протестующе вскинул парень ладонь наверх. Жест, напоминающий фашистское приветствие, заимствованный основателями Третьего рейха у древних этрусков. – Нет… Мой бог – героин!

Неожиданно Брагин вцепился себе зубами в запястье и зарычал, как бойцовая собака при травле. Его бледные губы обагрила темная кровь. Бывшие спортсмены отличаются врожденным автоматизмом движений, который не проходит с годами. Одним прыжком Костя Челищев перемахнул через стоящие кровати, рука легла на шею Брагина, а пальцы с силой вдавили место примыкания нижней челюсти к шее. Подобным приемом опытные собаководы растаскивают сцепившихся псов. Рот открылся, пол оросили капельки крови. Священник с облегчением увидел, что Брагин не успел порвать вены, а лишь повредил кожу. Сейчас он бился в железных тисках бывшего борца, пытаясь освободиться. В затянутых пленкой безумия глазах не было видно ничего человеческого.

– Отпусти-и-и… – прошипел парень. – Отпусти!!!

– «Отче наш, Иже еси на небесех… – ясным и четким голосом начал читать молитву священник. – Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое!»

– Отпусти-и-и…

– «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли!»

Тело Брагина содрогнулось в лихорадочном ознобе, он жалобно хныкнул, словно ребенок, намеревающийся расплакаться.

– «Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…»

Брагин затих, мышцы обмякли, он лежал на руках богатыря священника, как послушный мальчик в объятиях отца.

– «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго!» Аминь!

– Аминь… – едва слышно повторил Алексей.

Он ясными, без следов дурмана, глазами посмотрел на священника.

– Полицию не вызывай! – тихо, но отчетливо приказал Брагин. – Иначе всем будет худо. Свяжись с другом. Времени осталось мало.

Он глубоко зевнул, потянулся всем телом так, что хрустнули суставы, и заснул.

Ермаков остановил «кашкай» на парковочной площадке перед баром.

– Махну сто грамм! – сказал он, обреченно глядя на елозящие по лобовому стеклу дворники.

– Сто грамм – не стоп-кран! – добродушно усмехнулся Авдеев. – Дернешь – не остановишь!

В кафе было тихо, тепло и уютно. Ермаков подошел к стойке, заказал сто граммов водки и стакан томатного сока и, пока миловидная девушка-бармен цедила спиртное в мензурку, поменял решение:

– Сто пятьдесят!

Сергей тихо разговаривал с кем-то по телефону, прикрыв ладонью микрофон. После его появления у капитана стало спокойнее на душе. Будто отец рядом, пришла в голову мысль.

– Сергей, тебе взять чего-нибудь? – громко спросил он.

Авдеев отрицательно мотнул головой, не прекращая разговора. Выражение лица у него стало жестким и хищным, словно у дикого зверя, обнаружившего след добычи. Девушка поставила два стакана на стойку, приняла деньги, на миг их пальцы соприкоснулись, ее губ коснулась улыбка.

– Возьмите сдачу, пожалуйста!

– Спасибо!

Ермаков сконфуженно отвернулся. Сказывалось восьмидневное воздержание, – он заводится, как подросток! Чутье подсказывало: не следует прерывать разговор нового друга. За короткий срок капитан успел убедиться, этот парень ничего так просто не делает и не говорит.

Одно слово – легенда! Он сел на стулик у барной стойки и с наслаждением отпил треть содержимого стакана. Ледяная водка обожгла пищевод, жар ударил в лицо. Минуты три он неподвижно сидел на месте, прикрыв от наслаждения глаза.

«Для того чтобы стать алкоголиком, требуется совпадение трех факторов. Надо родиться в России, быть трусом и считать себя суперменом! У тебя есть – как минимум – два фактора! – сказал однажды Димка Родионов. – Ты не трус, Гриша!»

Как бы не так! Он всю жизнь играл роль крутого парня, а внутри что-то трепетало, словно осенний лист на ветру. И когда он выходил на ковер, боялся до тошноты, но после оклика судьи, призывающего к началу схватки, страх трансформировался в агрессию. Недавняя драка с отморозком возле больницы – яркое тому подтверждение. Вот Авдеев – другое дело… Он, по ходу, и правда ничего не боится. Ермаков и жену-то побаивался, и этот глубоко укоренившийся страх перед женщиной не позволял ему быть нежным. Впрочем, причина была не только в нем. Разочарование. Семь длинных слогов, вмещающие краткое определение ключевой эмоции, которую испытывала к нему жена. Ра-зо-ча-ро-ва-ни-е! Он слышал, как Наташа разговаривала по телефону со своей матерью и подругами. Родные мои… И на ее лице отражалась та желанная эмоция, которую ждут все мужчины мира от своих женщин. Любовь и доверие. Однажды она не успела переключиться, во время беседы с матерью, обернулась, и его захлестнула волна тепла и детской влюбленности, адресованная, на самом деле, постороннему человеку.

«Ты слишком чувствительный молодой человек, Гриша!» – сказала Наташа. Двоякое определение! В ее устах оно прозвучало как насмешка.

Ермаков осушил содержимое стакана, запил томатным соком. Водка кончилась быстро. Водка всегда быстро заканчивается, такая уж особенность у этого сказочного напитка. Он задумчиво посмотрел на дно стакана, девушка-бармен поймала его взгляд, ласково улыбнулась:

– Еще пятьдесят грамм?

Ей было скучно в пустом баре и так же одиноко, как и капитану Ермакову.

– Советую притормозить!

Авдеев неслышно подошел сзади.

– Фу, черт! Ты ходишь, как кошка!

– Девушка, сообразите нам парочку кофе! – обернулся Сергей, а товарища приобнял за плечи. – Набухаешься после завершения дела. Идет?

В кафе ввалилась компания молодых людей. Шумных и возбужденных. Их одежду украшала символика футбольного клуба «Зенит» – сине-голубые шарфы на шеях, вязаные шапочки. Высокий подросток подбежал к стойке, заказал пива, вытянул тонкую шею в сторону телевизора.

– Переключите программу, плиз!

По закону спиртное было запрещено отпускать лицам, не достигшим возраста двадцати одного года, но что не сделаешь ради выручки?! Девушка повернула кран, в бокалы с шипением ударила пенная струя. Из динамиков телевизора грянули позывные футбольных фанатов, перекрывая шум толпы, восторженно кричал спортивный комментатор.