— Вы изменились, — наконец-то ответил Генин, — могу поклясться, что в нашу последнюю встречу вы выглядели иначе. И вели себя иначе.

— Шесть сотен жизней могут омолодить кого угодно, — ответил я прямо. — Хотя это не предел, генерал. Как Владыка демонов я могу впитать намного больше жизненной энергии.

Он понял. Почувствовал. Сейчас я поддался тому пьянящему чувству, той жажде, что пробуждается у любого темного мага, вкусившего сладости чужой жизненной силы. Генин понял, что передо мной не армия. Передо мной — ломящийся от угощений стол. Пиршество, в прямом смысле этого слова. Именно поэтому эльфы за моей спиной так дерзко смотрят на всадников, именно поэтому разведчики насчитали не более сотни бойцов на городском валу.

На подступах к Халсину войска Мордока ждала не армия. Это была погребальная команда, которая после бойни займется сбором трофеев и сожжением трупов.

Единственный, с кем придется сражаться армии Мордока — это я. Колдун, который пожрал шесть сотен душ и не прочь закусить оставшимися пятью тысячами.

— Моя честь не позволит мне совершить подобное преступление и сдаться одному-единственному человеку, — сказал Генин. — Даже если бы и хотел, то не могу.

Я улыбнулся этому уже немолодому командиру.

— Честь лишь пустой звук, генерал Генин, — сказал я. — Тем более в этом случае. Ведь я даже не человек. Я — повелитель демонов, тысячелетний колдун из горной долины. В последний раз я чувствовал себя человеком за сотни лет до вашего рождения.

Окружающую тишину нарушало только хлопанье штандартов на весеннем ветру и тихое ржание лошадей. Животные чувствовали темную магию под своими копытами, чувствовали заготовку гигантской печати, которая в мгновение ока превратит все поле в огромную гекатомбу.

— Подумайте о людях, генерал Генин, — продолжил я, наблюдая, как ужас сковывает и вражеского предводителя, и его сопровождающих. — Я избавлю их от влияния силы Харла, я оставлю им жизнь. Они смогут вернуться на север, когда все закончится, или отправиться своей дорогой. Западные земли обширны, они поглотят кого угодно и даже не заметят. Я даже могу уважить вас, решить вашу проблему. Никто не будет говорить о том, что вы не попытались.

Я опустил руку на рукоять меча и потянул клинок из ножен, после чего воткнул оружие в мерзлую землю прямо перед собой, бросая Генину вызов.

— Не знаю, делают ли так до сих пор, но когда-то именно подобным образом мы со Святым Паладином Валлисом Молотобойцем принесли вечный мир в Менас. Прекратили войну.

— Какую войну? — спросил Генин, неотрывно глядя на отливающий красным светом клинок.

— Мою войну против Трех Орденов, конечно же, — улыбнулся я. — У вас есть шанс повторить подвиг героя прошлого, генерал Генин. Обещаю, ваше имя останется в веках.

Эрегор и Лиан по едва заметной команде согласно склонили головы, подтверждая мои слова. Имя Генина будет вписано в историю Вечного Леса, как и это сражение.

Мужчина чуть поерзал в седле, после чего начал спешиваться.

— Командующий! — воскликнул один из офицеров, протягивая к Генину руку.

Генерал только недовольно дернул плечом, после чего рявкнул:

— Проваливайте! Сам тут справлюсь!

Я отослал и Лиан с Эрегором. Мы с Генином остались вдвоем.

Генерал сбросил шлем и воткнул в землю свой меч. Хороший, надежный клинок, без лишних украшений, с прямой и крепкой гардой. Меч опытного воина, а не комнатного полководца.

— Скажи, колдун, — начал Генин, глядя теперь только мне в глаза и никуда больше. — Почему ты не остался в своей долине?

— А разве мог я проигнорировать то, что делает твой самозванный король, генерал? — спросил я в ответ. — Мне нет дела до политики, королей и государств, но сила Харла… Второй Бог несет за собой только кровь и разрушения. В служении Харлу нет чести, о которой ты сейчас так печешься.

Я еще раз посмотрел на клинок Генина. Совершенно чистый, я не видел и не чувствовал клейма Второго Бога.

— Твой разум не был затуманен, ты сделал правильный выбор.

— Я сомневаюсь в этом, колдун, — ответил мужчина. — Меня назовут трусом.

— Когда встречаешь идущую на тебя грозу, разве трусость — спрятаться от дождя под крышей? — спросил я. — Люди почему-то считают, что войти в историю можно лишь убив тысячи.

— Так оно и происходит, — усмехнулся Генин. — Эта книга написана кровью поколений.

— Я позабочусь о том, чтобы на одной из их страниц остались слова о том, кто спас пять тысяч вместо того, чтобы погубить их, — ответил я генералу.

Мужчина ничего не сказал. Только еще раз бросил короткие взгляды на наши мечи.

— Я покажу все, на что способен, — сказал Генин. — Это тоже не забудь упомянуть.

— Само собой, — ответил я. — Об этой битве будут слагать песни.

Словно по команде, мы оба потянулись к своим мечам. Генин рванул клинок, поднимая комья земли, и сразу же переходя в атаку. В ответ я выставил свой меч, принимая шквал ударов. Один, второй, третий. Звон стали разнесся по всему полю, поглощая все прочие звуки. Даже природа, казалось, утихла, а ветер, опасаясь помешать нам, перестал гулять средь голых ветвей окрестных лесов.

Он на самом деле показал все, что умел. Старый солдат, умелый мечник, опытный командир. Генин сделал шаг вперед, занес меч над плечом и обрушил на меня мощный рубящий удар. И мы оба знали, чем это закончится.

Я сделал шаг в сторону, отклонил лезвие меча генерала, заставляя его провалиться в собственный удар и открыть мне спину, после чего крутанулся на месте и одним чистым и мощным ударом отделил голову Генина от плеч.

Обезглавленное тело рухнуло на землю, ровно в том месте, где был расчерчен центр магической печати. Ветер вернулся на поле и вновь стал трепать многочисленные штандарты, которые несли с собой солдаты армии Мордока.

Я сбросил капли крови с клинка