босса, а потом прижала его к ребенку.

Когда я поддерживала своего спотыкающегося и заплаканного спутника в такси, он признался, что не был готов ко всему этому. Я спокойно отпустила его, сказав, чтобы он позвонил мне еще через несколько месяцев.

Я испытала огромное чувство облегчения, глядя, как такси отъезжает от обочины.

Слова Рамзеса звенели у меня в ушах.

Пора выпускаться…

У него были свои эгоистичные причины так говорить. Но это не значит, что он не прав.

Почему я так долго этим занималась? Чтобы быстрее набрать сто миллионов?

Это не настоящая причина.

Мне нравится охота. Мне нравится обманывать этих людей. И если быть честной с собой… это единственные отношения, которые я знаю. Единственный человек, с которым я провожу время, не являясь клиентом или девушкой по вызову, — это Сэди.

Мысль о том, чтобы избавиться от себя, приводит меня в ужас.

Когда я начала эту работу, я была в ужасном состоянии. Один плохой день — и я готова совершить что-то необратимое. Магда открыла мне дверь в другой мир — туда, где у меня были власть, деньги, возможности. Но за это пришлось заплатить.

Они не одиноки… но мы все еще одиноки.

Мысли мечутся в голове, я навожу порядок в квартире и поливаю растения. Я купила несколько на прошлой неделе и подумываю о том, чтобы добавить еще, хотя и эти едва держатся на плаву.

Я открываю окна, чтобы звуки уличного движения и аромат цветов проникали внутрь. Я специально переехала в Цветочный район, потому что считала, что свежие цветы на столе — это верх роскоши: купить что-то, чем можно наслаждаться пару дней, прежде чем оно завянет и умрет.

Я думала, что, когда у меня появятся деньги, я буду покупать цветы каждый день. Но вот уже несколько месяцев я не покупала букетов и даже не заходила в магазины, которые расположены вдоль моей улицы.

Может, стоит сделать это сегодня?

Именно об этом я думаю, когда сажусь за кухонный стол с ноутбуком и авокадо, залитым бальзамиком. Я открываю свой брокерский счет и все свои вкладки, планируя проверить состояние сотни различных мячей, которыми я жонглирую.

Проходит около двух секунд, и я вижу, что мой счет уменьшился на шесть миллионов долларов.

Какого черта?

Я поднимаю свои акции и просматриваю список, пытаясь понять, что только что произошло.

Это не занимает много времени — биотехнологическая компания Тома Брюэра только что сильно обделалась. Акции упали на двадцать пунктов за одну ночь.

Экран моего компьютера исчезает за яростной дымкой красного цвета.

Это сделал Рамзес.

13

РАМЗЕС

Блейк врывается в мой кабинет в 10:22, через час после того, как я ее ждал.

— Какого черта, Рамзес! — так она меня приветствует.

На ней шелковые брюки, мокасины и не совсем заправленная рубашка на пуговицах. Ее волосы собраны в беспорядочный пучок, а щеки пылают красным. Ее суматошный, полуодетый вид заводит меня почти так же сильно, как то, как она вваливается в мой кабинет и захлопывает дверь.

— Ты выспалась. Должно быть, у тебя была отличная ночь.

— Ты маленькая ревнивая сучка, — говорит она, подходит к моему столу и злобно смотрит на меня.

Я встаю. Блейк продолжает стоять на своем, хотя уже не выглядит такой уверенной. Она держится за край стола, наблюдая, как я закрываю пространство между нами.

Я жду, пока не окажусь прямо перед ней, и смотрю ей в лицо.

— Никогда не выдавай своего положения. Даже мне.

— Да иди ты в жопу! — кричит Блейк в ответ. — Это не урок! Ты ударил по моему кошельку, потому что разозлился, что я взяла еще одного клиента. Хотя я с самого начала говорила тебе, что так и надо!

— Ты чертовски права.

Ее рот опускается от удивления, что я действительно признаю это.

— И это урок, — рычу я, прижимая ее спиной к столу. — Ты играешь с людьми, которые могут раздавить тебя, как насекомое. Я могу уничтожить всю твою коллекцию за неделю, если ты меня действительно разозлишь.

Ее подбородок дрожит от ярости.

— Ты угрожаешь мне?

— Я делаю тебе новое предложение. Я помогу тебе достичь своей цели — даже научу тебя, как делать это быстрее. Но я хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Никаких других клиентов.

Ее лицо темнеет, она отворачивается от меня и смотрит в окно. У меня открыты все жалюзи, вид на улицу. Я хотел, чтобы она увидела его, как только войдет.

Она обхватывает себя руками, плечи напряжены, взгляд устремлен вниз.

Я жду, ничего не говоря. Считаю ее вздохи.

Наконец она говорит: — Я избавлюсь от Шона, но оставлю Лукаса.

Я люблю хорошие контрпредложения.

— Хорошо. Но ты поедешь со мной в Хэмптонс.

Блейк выглядит так, будто ей хочется закричать в подушку — и не в сексуальном смысле.

— Ладно, — бормочет она.

— Бедный Шон, — позволяю я себе усмехнуться. — После всего, через что он прошел…

— Ты его знаешь? — Блейк забывает злиться, когда ей любопытно.

— Я всех знаю.

— Я начинаю думать, что это правда.

Она тает, как иней на солнце, уже возвращается от окна, прислоняется к моему столу и смотрит на меня из-под челки.

Я провожу пальцами по ее губам.

— Ты знаешь, некоторые считают, что он убил свою жену.

— Нет, не считают!

— Так и будет, если слухи будут распространятся.

Блейк смеется своим восхитительным, злым смехом и переплетает свои пальцы с моими.

— Тебе лучше быть серьезным насчет этих уроков… Я хочу вернуть свои шесть миллионов.

— Ты заработаешь гораздо больше, если послушаешь меня.

В остальные дни недели я в ударе. Когда я не с Блейк, я уничтожаю все, к чему прикасаюсь, оседлав бычий рынок и проведя одну из самых прибыльных недель в своей жизни. Этого почти достаточно, чтобы заставить меня думать, что все эти суеверные ублюдки были правы — Блейк повезло.

На самом деле я не верю в удачу.

Я верю в импульс — победы порождают еще больше побед. И я никогда еще не чувствовал себя чемпионом.

Весь день я с нетерпением жду того момента, когда двери лифта откроются в моей квартире и я позову свою малышку шалунью. Она бежит ко мне с сияющим лицом, и я подхватываю ее на руки, прижимаю к груди и несу в гостиную.

Я не устал от нашей игры — скорее наоборот. Каждый раз, когда мы играем,