– О, мистер Уэбстер, как вы пунктуальны, какая огромная любезность с вашей стороны предпринять эту поездку. Прошу пройти прямо через зал во внутренние покои, да, во внутренние покои.

Когда кто-нибудь из многочисленных знакомых Барона Стока – в отличие от немногих близких друзей – заходил к Барону на Чаринг-Кросс-роуд, он неизменно получал приглашение пройти во внутренние покои. Клиенты, коммивояжеры и книготорговцы не допускались дальше большого торгового зала. Барон проявлял крайнюю щепетильность в отношении «внутренних покоев» – убогого, удобного и совершенно невзрачного помещения в задней части дома, где все было заставлено рассыпающимися штабелями книг и папок, за исключением «пятачка»; тут на потертом красном ковре стояли три старых кресла, а посредине – иностранного вида гудящая керосиновая плита. Допущенным во «внутренние покои» и знающим привычки Барона следовало, прежде чем сесть, подождать, чтобы он прикрыл газетой сиденье каждого кресла. «Здесь, мои дорогие, чудовищно грязно, я не позволяю здесь убираться». Когда дни становились короче, Барон зажигал на письменном столике керосиновую лампу: во «внутренних покоях» давно не было электричества. «Не хватало мне только, – говорил Барон, – пустить сюда электриков со всем их грязным хозяйством». Время от времени кто-нибудь из знакомых предлагал: «Тут, Уилли, похоже, дело, нехитрое. Я, пожалуй, мог бы наладить вам свет». – «С вашей стороны, это крайне любезно». – «Вовсе нет, приду на той неделе». Однако на «той неделе» никто так ни разу и не пришел и проводку не наладил.

– Ну вот, – произнес Барон, усадив мистера Уэбстера на чистый газетный лист. – Как поживает миссис Джепп?

Мистер Уэбстер сидел прямо и напряженно, отвечая Барону, он поворачивался к нему верхней частью корпуса.

– Рад сообщить, что она хорошо себя чувствует, однако, к сожалению, сильно переживает из-за внука.

– Да, скверный случай. Я, понятно, знаю Лоуренса много лет. Плохой водитель. Но, как я слышал, через неделю его выписывают.

– Да, он еще легко отделался. У молодой дамы – бедняжка – перелом ноги, но и с ней могло быть хуже, как нам говорят.

– Бедная Каролина, я знаю ее много лет. Я слышал, она рассекла себе лоб до кости.

– Насколько я понимаю, просто ссадины и порезы, ничего серьезного.

– У меня камень с души свалился. До меня в моей лавке доходят все новости, но рассказчики всегда преувеличивают. В большинстве своем они поэты или профессиональные лжецы разного рода, так что приходится делать скидку. Рад слышать, что у Каролины обошлось без вмятины в черепе. Я знаю ее много лет. На следующей неделе собираюсь ее навестить.

– Прошу великодушно простить за предупреждение, Барон, но если вы намерены побывать в наших краях, то в настоящее время вам лучше ни при каких обстоятельствах не навещать миссис Джепп. Хогартам пришлось отказаться от поездки в Европу, и они часто бывают у нее в коттедже.

– Что случилось? Почему отказались?

– Миссис Джепп показалось, что Мандерсы намерены вникнуть в ее дела. Она считает, что поездки следует прекратить до весны. Хогарты были готовы отбыть, но она их в последнюю минуту остановила. Сама она совершенно спокойна.

– А меня все это основательно тревожит. Хогарты подозревают о моей роли в вашем деле?

– Думаю, вам нечего опасаться. Мы с миссис Джепп весьма осмотрительны и не упоминаем имен. Вы всего лишь «лондонский посредник» миссис Джепп. Дальше этого их любопытство не шло.

– А Мандерсы? Боюсь, Лоуренс их настроил, он такой наблюдательный, просто ужас. Я всегда опасаюсь, когда он приезжает к бабушке.

– Миссис Джепп его очень любит.

– Ну еще бы, я тоже люблю Лоуренса. Я много лет знаю Мандерсов. Но Лоуренс крайне любопытен. Как по-вашему, могут Мандерсы подозревать о моей роли в этом деле?

– Случись что, их буду интересовать только я и Хогарты. Не думаю, Барон, что вам следует волноваться.

– Я вам скажу, почему я тревожусь. Ни Хогарты, ни Мандерсы меня разоблачить не рискнут. Во-первых, они сами втянуты в дело. Во-вторых, втянута старая дама, так что Мандерсы, конечно, захотят скрыть все, что выяснят. Но вот совпадение – Мервин Хогарт интересует меня по другому поводу. Я договорился, что меня с ним познакомят, и не хочу путать одно дело с другим.

«Ага, речь о женщине, бывшей жене Хогарта», – подумал мистер Уэбстер, но он ошибался.

– Хогарт сегодня в Лондоне, – сообщил он Барону. – Я видел его в поезде, но сам счел за лучшее не попадаться ему на глаза.

– Он вас точно не видел? Не могло случиться, что он из чистого любопытства проследил за вами до моей двери?

– Нет, больше того – это я следил за ним, пока он не вошел в какой-то клуб на Пиккадилли. Так-то, Барон, хе-хе. – Продолжая по-стариковски хихикать, он вручил Барону небольшой аккуратный пакет со словами: – Не забыть бы передать это вам.

Барон осторожно его развернул и извлек баночку с наклейкой, надписанной четким почерком Луизы Джепп: «Селедочные молоки».

– Миссис Джепп выразила большое желание, чтобы вы съели эти селедочные молоки, – продолжал мистер Уэбстер. – Она поручила сказать, что они очень питательные, а другое содержимое баночки совершенно безвредно.

– Обязательно съем, – ответил Барон. – Обязательно.

Он засунул баночку в портфель, двумя поворотами ключа открыл ящик письменного стола, выдвинул и достал пачку незаполненных векселей. Пересчитал. Извлек вторую и тоже пересчитал, затем третью. Из четвертой пачки он отсчитал несколько векселей и распределил их по трем первым пачкам. Остаток четвертой пачки он вернул в ящик, задвинул, закрыл на замок и передал пачки мистеру Уэбстеру. Затем заполнил и вручил ему же три чека.

– Даты выписки – с промежутком в три недели. Проверьте, пожалуйста, общую сумму, а после сложите в этот плотный надежный конверт.

– Так оно надежней всего, – как обычно, заметил мистер Уэбстер, подразумевая не конверт, а способ уплаты, и, как обычно, добавил: – Надежней всего в случае дознания.

Когда с делом было закончено и бумаги благополучно перекочевали в конверт, конверт – в портфель мистера Уэбстера, а портфель защелкнут, Барон предложил:

– А теперь, мистер Уэбстер, как насчет сигары и глотка «Кюрасао»?

– Спасибо, с удовольствием. Но я не должен засиживаться, сейчас рано темнеет.

Звякнул колокольчик над входом.

– Звонок, – произнес Барон и, привстав, глянув в щель между перегородками, отделяющими устланный серым ковром торговый зал от уютных невзрачных «внутренних покоев». – Варвар пришел купить книгу, – заметил он и вышел обслужить покупателя.

Вернувшись через несколько секунд, Барон спросил:

– Вам что-нибудь известно о сатанизме?

– В былые дни мне много раз доводилось видеть колдовские обряды, главным образом в южноамериканских гаванях. Вас, Барон, тогда еще не было на свете.