Что все это значит? Отсутствие паспорта — основная причина того, что приходится сидеть в заточении. Документ, понимаете ли, украли! Действительно украли. И теперь ясно, кто это сделал. Адам Симмонс! Этот человек держит ее здесь насильно. По своей ли инициативе или по просьбе отца — неважно. Главное, что с ней обходятся как с маленькой девочкой.

В комнату вошел Адам.

— Нашла-таки, — сказал он усмехнувшись. — Вот что значит потеря бдительности. Но, с другой стороны, не в моих правилах что-то прятать.

— Как ты посмел пойти на такое! — Голос женщины дрожал от возмущения. — Ты же знал, как я хочу уехать отсюда!

Симмонс сунул руки в карманы брюк, посмотрел на нее и спокойно произнес:

— А я не хотел, чтобы ты уезжала.

— Почему? Чтобы иметь любовницу под рукой? На мне свет клином не сошелся — есть куда более доступные претендентки на место в твоей постели!

— Ну зачем же сразу так? Грубый цинизм — совершенно не твой стиль.

— Мой стиль, не мой стиль… Что ты знаешь об этом! Мы не виделись сто лет! Как пришло тебе в голову похитить чужой паспорт? Мой отец попросил тебя об этом? Его желания для тебя гораздо важнее, чем мои?

— Просьба твоего отца не главная причина.

— А что тогда?

— Мое собственное желание. Нам с тобой давно пора провести какое-то время вместе.

Вот это уж действительно совсем не в стиле Симмонса — заставлять человека что-либо делать вопреки его воле. Будучи мужем, он считал, что в семье каждый сам принимает решения и не вмешивается в профессиональную жизнь другого.

— Прошу прощения, что действовал против твоей воли. Я-то думал, что тебе здесь понравится.

— Мне не может нравиться то, что меня заставляют делать насильно! Почему ты украл мой паспорт?

Адам усмехнулся.

— У тебя страсть к преувеличениям. Я не крал твой паспорт. Я взял и… скажем так, не торопился тебе отдать.

— Но почему?

— Мне хотелось, чтобы ты была рядом со мной. Всегда хотелось. Не нравятся мне пустые дома и пустые гостиничные номера.

— Неужели? — язвительно заметила Селма. — То-то ты не вылезал из командировок! — Она швырнула его паспорт в ящик, а свой положила в карман.

— Разъезды — часть моей работы. Знаешь, что мне больше всего нравилось в моих командировках?

— Быть одному?

— Больше всего, Селма, мне нравилось возвращаться домой, к тебе.

У женщины болезненно сжалось сердце. Злости как не бывало.

— Да, я мечтал, как переступлю порог дома, застану тебя на нашей кухне в разгар приготовления праздничного ужина, — мягко произнес Адам. — Дом полон лилий или роз или чего-то там еще, что так приятно пахнет. Я бросаюсь к тебе, хватаю в объятия. Упоительное ощущение: ты моя и только моя. До поры до времени все так и было. Ты ждала меня, готовила наш дом к моему приезду. Ты любила меня, радовалась, когда я возвращался домой. А я… чувствовал себя тогда самым счастливым человеком на земле.

Горечь и мука отразились на лице женщины. Слезы выступили на глазах.

— Так почему же ты ничего не говорил мне о своих чувствах?

Вопрос явно удивил Адама.

— Но ты ведь знала об этом. Правда же знала?

— Когда-то думала, что так оно все и есть, а потом… — Она остановилась, судорожно вздохнула и села на край постели.

— Что потом?

Селма закрыла лицо ладонями.

— Потом… Помнишь, я однажды уехала навестить своих родителей? Ты вернулся, не застав меня дома… Мы поговорили по телефону… И что-то между нами случилось, не знаю даже, как определить это.

— Что же все-таки случилось? — нетерпеливо спросил он. — Никогда не мог понять этого…

Селма сделала глубокий вдох.

— Я подумала, что тебе все равно, бываю я дома или нет. Ты ничего не говорил о том, что скучаешь без меня, что хочешь видеть меня дома постоянно.

— Но твоя мама заболела. Мог ли я тогда думать о себе и своих желаниях? Кроме того, мы же с тобой договорились, что не будем ограничивать свободу друг друга.

Селма прикрыла глаза.

— Мне надо было знать, что я нужна тебе. И надо было слышать это от тебя. Но ты молчал. И ни разу не сказал, о чем думаешь, что чувствуешь!

— Бог мой, Селма! — растерянно воскликнул Адам. — Я…

Но не успел закончить фразы — за дверью раздался взволнованный голос. В следующий момент дверь распахнулась и на пороге спальни появилась Роза. По испуганному лицу женщины было ясно, что произошло что-то серьезное. Она показывала рукой в сторону сада, не переставая причитать. Адам и Селма выбежали вслед за плачущей женщиной. Ахмед лежал на траве, неестественно выгнув ногу, из которой текла кровь.

— Чем могу помочь? — спросила Селма.

— Принеси полотенце или что-нибудь еще, чем можно перевязать рану, — коротко бросил Адам.

— Артерия не задета? — спросила Селма, вернувшись из дома со всем необходимым.

— Слава богу, нет, но от этого не легче. Рану надо обработать. — Адам быстро и ловко перевязал ногу раненому.

— Как это произошло?

— Он споткнулся и упал вместе с топориком в руке. Помоги мне довести его до машины. Надо ехать в больницу.

Они посадили садовника на заднее сиденье машины. Роза села впереди, рядом с Адамом. Тот жестом дал понять Селме, чтобы она тоже поехала с ними, и объяснил свое решение:

— Не хочу оставлять тебя одну в доме, где нет даже телефона.

На препирательства не было времени, и Селма втиснулась в машину.

Они доехали до дома Кристоферов, откуда предстояло созвониться с врачами больницы. Селме было указано оставаться в обществе очаровательной миссис Кристофер, которая, судя по всему, была рада гостье.

Селма почувствовала себя ребенком, которого оставили под присмотром няни. Ныла рука от занозы, которую так и не вынули. Но ничего, это подождет.

Инди сначала не было — играла где-то в теннис, но минут через двадцать появилась. Кстати, прекрасно смотрелась в белом теннисном костюме. Втроем они выпили чаю, после чего мать ушла на кухню, а дочь осталась с гостьей. Инди держалась холодно, но вежливо. После очередной затянувшейся паузы она все-таки решилась на какое-то важное признание. Сделала глубокий вдох и заявила:

— Считаю, что тебе надо кое о чем знать. Для меня не секрет, что ты влюблена в Симмонса.

Вот так так! Ну и заявление!

— Неужели? — не без насмешки спросила Селма.

— Да. Ты как-то сказала, что для тебя это просто временное… увлечение. Но я не слепая. Когда вы были у нас в субботу, я видела, как ты смотрела на этого человека.