— Мы обязательно что-нибудь придумаем. А насчёт Дезика, я не думаю, что это он. Наш Цербер и мухи не обидит, прекрасной души адский пёс! Я с ним даже пил!

— Нет, это именно он, — проговорила Кьяра, глядя прямо в глаза Оралиусу, чтобы он видел, что она не врёт. — И он узнал меня.

— Я думаю, что теперь ему невероятно стыдно, — ответил на это демон и улыбнулся. — В любом случае бояться его не стоит. Он подчинился хозяину этого дома и теперь больше напоминает домашнюю псину, нежели злобного Цербера.

— Это хорошо, — вздохнула девушка и постаралась улыбнуться, но улыбка эта вышла сильно вымученной. — Но крыльев мне не вернёт.

— А вот это мы ещё посмотрим, — заверил её Оралиус. — По крайней мере, я постараюсь сделать всё для того, чтобы вернуть тебе крылья. Чтобы ты была, как прежде, сестра. Клянусь.

— Спасибо тебе, — ответила она, а затем осторожно добавила: — Брат, — и инкуб расплылся в улыбке.

* * *

Из медицинского кабинета Оралиус поспешил к Дезику. Тот уже не лежал, а сидел на кровати и в три морды поглощал самогон, закусывая каким-то сухим собачьим кормом.

— Это что такое? — инкуб указал на корм и скривился. — Есть же нормальный закусон.

— Ты попробуй, — грустно проговорил Дезик, — очень питательно и вкусно. А как закуске собачьему корму вообще равных нет.

— Это и правда был ты? — тихо проговорил демон, усаживаясь рядом с Цербером и наливая себе небольшую рюмку. — Ты ей крылья спалил, да?

— К сожалению, да, — ответил на это Дезик и немедленно выпил, закусив кормом, похожим на маленькие косточки. — И мне очень стыдно за это.

— А как же вышло-то? — поинтересовался Оралиус, даже не зная, как подступиться к главному вопросу, с которым он, по сути, и пришёл. — Она вроде бы из своих.

— Да как, — проговорил Дезик и гавкнул одной из пастей. — По ошибке, — он снова выпил, но уже другой пастью. — По сути, девочка вообще ни за что пострадала. Моя ошибка. И мне за это стыдно. Она была такая хорошенькая, крылья были вообще отличные…

— Слушай, — инкуб положил руку на холку Цербера, — а можно как-нибудь повернуть всё это дело вспять и вернуть ей крылья?

— Да какое там, — печально ответил Дезик, выпил, икнул и закусил кормом. — У меня же не просто магия огня какая-то. У меня адский пламень развоплощения. По сути, я удаляю им из реальности то, что сжигаю, поэтому шансы очень и очень малы.

— Нет, но всё-таки, — продолжал настаивать на своём Оралиус, — если твоё пламя развоплощает, то должен быть механизм, чтобы всё это вернуть назад. В магии всегда должна быть лазейка. Слышишь меня?

— А крылья у неё были о-о-очень кра-а-асивые, — подвывал Цербер, из чего инкуб сделал вывод, что новый товарищ его уже не слышит, а зациклился на своей ошибке, но тот вдруг обернулся одной из морд к демону. — Есть легенда, что можно вернуть крылья суккубу. Для этого нужны мои слёзы, сила трёх богов и учитель, который сможет пробудить крылья заново…

— Крылья, — откликнулась другая голова, — какие же у неё были чудесные крылья. Они так нравились мне! И где они теперь! — из глаз той морды капали крупные, похожие на бриллианты слёзы.

Оралиус подхватил свою освободившуюся рюмку и принялся их собирать.

— Крылья же они, как зубы, — вещала в этот момент средняя голова. — Молочные могут и выпасть, но тогда отрастут коренные. Но они не знают об этом, летают, как мотыльки на первых. А когда наступает ночь, летят на свет, не боясь пропасть в адском пламени…

— Что? — не понял инкуб, видя, что рюмка почти наполнена.

Но ему уже никто не ответил, потому что Дезик заснул глубоким алкогольным сном.

* * *

После того, как Жданов изложил нам свои соображения по поводу Кьяры, мы переместились в гостиную, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и подумать, что можно с этим сделать.

— Ты точно ничем не можешь помочь? — спросил я у Антона, отпивая терпкое грузинское вино из бокала на тонкой ножке. — Даже с помощью своего дара?

— Видишь ли, — ответил тот, — может быть, чем-то помочь я и мог, только вот не могу понять, чем именно. Это же не так просто… — он явно пытался найти нужные слова для того, чтобы объяснить мне всё. — Вот смотри, у Дезика, когда три головы, а когда одна. Если пострадает одна из трёх, то я не смогу её лечить, если он будет в том виде, когда у него одна. Знаю, что путанно объясняю, но, надеюсь, ты меня понял.

— Относительно, — сказал я и обратился к дону Гамбино. — У неё есть другая ипостась?

— Можно и так сказать, — ответил тот, кивая головой. — Это полностью моя вина. Когда был молодым, согрешил, так сказать, с одной девицей, а она оказалась из другого мира. Сына воспитывать отдали мне. Но у него и не проявилось ничего, а вот у Кьяры…

Он замолчал, словно прислушиваясь к чему-то.

А мне и прислушиваться было не надо. Я увидел, как по коридору мимо гостиной топает мужичок. Натуральный такой мужичок с длинной белой бородой и мешком за спиной. Вылитый такой Дед Мороз, только летний.

— Вы к кому? — спросил я, обращаясь в сторону коридора.

— Игорь, с тобой всё в порядке? — поинтересовался у меня Жданов.

— Да, а что? — не понял я его вопроса.

— А с кем ты тогда разговариваешь? — он смотрел на меня тем настороженным взглядом, которым разглядывают внезапно спятивших пациентов.

— Да вон же му… — и тут я понял, что Жданов нашего гостя в упор не видит. А Карлито, если и слышал, то не так, как я, и уже успокоился.

А бородач тем временем открыл дверь через одну от нашей. Я чётко это слышал. А затем он развернулся и вновь пошёл в нашу сторону, что-то бормоча себе под нос.

— Ща, — я поднял палец, чтобы Антон Павлович ничего не ляпнул в тот момент, когда мужичок снова будет проходить мимо. — Уважаемый, что вы здесь делаете? — проговорил я,