— Выживет, — и Мэл громко хлопнула дверью, отрезая себя от смеющегося короля. Звук хлопка отразился на ее новом знакомом — он дернулся, но взгляд так и не оторвал от пола, лишь сжался под взглядом фиалковых глаз. — Ничего, сейчас я тебя вымою, а потом накормлю.

«Кто она? Ангел, который накормит, а потом убьет? Зачем я здесь?» — ноги замерзали все больше, дрожь от холода, ползающего по его костям, замёршим мышцам, становилась уже на уровне боли, живот урчал, рассказывая всем, что он голоден. Но его кормят лишь раз в день. И то, что ему дают разве можно назвать едой?

А женщина перед ним вдруг вся засветилась, окутывая и себя и его золотым светом, а глаза, привыкшие к полутьме, резко обдало болью, пришлось зажмуриться. Хотелось, правда, приложить к ним ладони, но Хенол побоялся, что за это его не пощадят. Пусть. Лучше ослепнуть, чем так жить. И он сжал кулаки.

— Если больно, скажи, не молчи, — девушка отпустила его руку и провела пальчиками по татуировке. — Как она могла? Разве так можно. Ничего я все верну, не бойся, больше тебя никто бить не будет, — Мэл плакала, слезы текли непроизвольно, открывая все двери в ее сознании, заставляя все вспомнить. Она вспомнила, вспомнила и ту ночь, свою первую ночь в том втором мире, вспомнила этого мужчину, второго своего мужа, вставшего на колени перед ней в тюрьме, там, где она могла все потерять, но приобрела всех. Как она могла забыть? Анн, ее маг. Ян, ее генерал. Хенол и Киих, ее мужья, те, кто принес ей клятву верности. Дазан и Питер, два друга и два врага, здесь ставшими еще и братьями. Ханан, бывший фаворит Теффаны, тот, кто стал ее прошлым настоящим. Он-то где? А ее верный Хенол, который сейчас превращен в раба, безвольного, избитого. — Королева кто она? Если Мэлисента — убью, — рычала она сквозь слезы.

— Ее зовут Гревин, — голос больше похожий на скрип телеги и слезы из ее глаз потекли еще быстрее. Видно она даже разговаривать ему не давала. А Мэл уже смеялась, стирая слезы кулачками: — Гревин Итон, дочь Накашима, — слова выплевывала как яд. — Все в сборе. Раду заберем, Мэлисенту убьем и можно возвращаться, — она рассмеялась, а стоящий мужчина перед ней задрожал. Столько в этом голосе было боли, гнева. — Я ведь хотела только жить, жить с вами в любви. Хотела, наконец, родить ребенка, ведь он обещал мне. Там на алтаре — он мне обещал, — Мэл схватилась за голову и опустилась на колени. Покачиваясь из стороны в сторону, она и плакала и смеялась. — Я ведь хотела лишь жить. А что в итоге? Опять бойня? Ничего, я не прощу. Не смогу, простить этого. Накашима должна будет меня понять, я ведь верну ей дочь и сына, но без Гревин. Гревин, останется здесь, гнить, — она подняла глаза к мужчине, который не понимал, что ему сейчас нужно делать. — Ты меня не помнишь?

— Нет. Но ты красивая и наверное добрая будешь ко мне, если вылечила мои раны, — прошептал Хенол и испугался своих слов. У него в ногах сидела женщина, красивая и такая ранимая, падчущая по го ранам… Что он должен сделать? А в дверь уже стучали.

— Открой дверь, это принесли еду, — Мэл выдохнула, успокаиваясь и поднимаясь с колен. Негоже видеть будущую королеву на коленях. Даже если она в печали.

В комнату вошла миниатюрная девушка, в шароварах и блузе, подпоясанная поясом, легко ступая в легких балетках и покачивая бедрами, прошла вглубь комнаты, к столу. Медленно расставила приборы и две тарелки с овощами и мясом: — Все готово. Я могу забрать игрушку, если он вам надоел?

— Игрушку? — Мэл удивилась, потом вспомнила, что говорил Герард о Хеноле, и отрицательно покачала головой. — Можешь идти.

Когда за девушкой закрылась дверь, она села на кровать и направив пальчик на стол, приказала: — Это все для тебя. И чтобы через полчаса были пустые тарелки, я проверю.

— Я не могу, есть мясо, — опуская голову и отводя взгляд, ответил Хенол.

— Ты будешь наказан, если на тарелке останется хотя бы кусочек, — Мэл сбросила сапоги и стала медленно расстегивать на груди куртку. — У тебя полчаса, и время пошло.

А потом она смотрела как Хенол, сначала медленно, осторожно брал кусочек за кусочком мясо, ел овощи и запивал все это чистейшей водой, правда пытался отвернуться от нее, спрятаться, горбил спину и поджимал пальцы на ногах. А она сбросила с себя почти всю одежду и оставшись в топе и лосинах, забралась под одеяло, наблюдала из-под ресниц за ним: «Голодный, но боится. Поджимает пальцы ног, холодно. Убила бы гадину, за то, что сотворила такое с мужчиной, из моих снов. Почему я не помню как здесь оказались, почему? Что такого произошло в пещере, что полностью отшибло мне память о том времени? Или в этом виноват Герард? Завтра спрошу, сегодня отдых».

От автора!

Возвращаемся к графику: понедельник, среда, пятница, воскресенье. Пора закончить книги которые отложены. Надеюсь что моя муза вернулась, потому что сама уже хочу вернуться в строй, соскучилась по своим героям, а также по своим читателям.

Потихоньку буду править книги, а то ведь понимаю, что ошибок море. Приношу за них извинения и постараюсь не только их исправить, но и может быть что-то дописать, раскрыть героев еще больше, их переживания и их личности.

Всем спасибо за поддержку! Ваш Автор.

Две королевы

Хенол еще не верил, что его накормили, дали воды и просто дали время, чтобы спокойно все съесть. Холод, тянущий с холодных каменных плит, доставлял неприятные моменты, но это было уже меньшим из зол, ведь его не только что накормили, его вылечили. Гнойная рана на спине уже не доставляла ему болезненных моментов, на ноге вылечили палец, который он сломал, пытаясь защититься от кнута. Даже плечо перестало болеть, а ведь оно доставлял ему больше всего боли, кнут прошелся по подмышке, оставляя на нежной коже рваную рану, которую, конечно же никто не захотел лечить и боль от раны отдавалась в плечо, практически лишая возможности двигать левой рукой. Теперь все было вылечено.

— Поел? — спросила женщина, лежащая в кровати под одеялом, он уже и забыл о ней, расслабился. А зря, нужно всегда быть начеку. Хенол встал и поклонился: — Спасибо, да, все съел, как и было приказано.

— Хорошо, теперь иди ко мне.