Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Забирайся сюда, здесь теплее, — тихий голос и закрытые глаза светловолосой женщины и его пробирает дрожь. Что она задумала?
— Госпожа, одежда… — попытался он оправдаться.
— Сними ее, если боишься запачкать белье.
— Хорошо, — Хенол встал, освободился от одежды, аккуратно сложив брюки на стул, других у него нет, и забрался под одеяло. Лег у самого края кровати, хотя здесь можно было еще троих положить.
— Ближе.
— Вы хотите любви? — испуганно спросил он, повернув голову. Женщина лежала на подушке, такая доверчивая, спокойная, с закрытыми глазами и молчала.
— Ближе.
Ничего не понимая, Хенол лег рядом с ней. Под одеялом стало тепло, от сытного ужина слипались глаза, но он хорошо помнил, что кнут и пряник идут вровень всегда. Его накормили, может сейчас она хочет, чтобы он отдал немного ласки ей, тогда стоит попробовать. Хенол повернулся к женщине, та молчала, и лишь тихое дыхание говорило, что она еще не спит. Она ждет. Приблизившись к ее лбу, он легко коснулся его губами и замер. Ее кожа была теплой, нежной. Девушка даже не шелохнулась: — Если хочешь секса, то лучше завтра, ибо сегодня я слишком зла, чтобы отдаться ему безоговорочно.
— Простите, — Хенол лег на подушку и вытянулся под одеялом. Тепло, расслабляет.
— Спи, все будет завтра. Я хочу, чтобы ты любил меня добровольно, а не под страхом наказания, — Мэл открыла глаза и замерла. Хенол спал. Время, проведенное в виде Игрушки королевы, было для него обузой, а сейчас поев и в тепле кровати, он, наконец, стал собой. Она привстала на локте и всмотрелась в лицо, которое хорошо помнила. Сейчас оно было измождено голодом, пытками. — Как же тебе досталось? Из нас всех, ты оказался в самом невыгодном положении. Прости меня, если сможешь, — она придвинулась к нему, положив голову на его плечо, удовлетворенно вздохнула, обхватывая его за талию, и закрыла глаза. Что смогла она сделала, завтра будет видно, что можно сделать еще, чтобы оживить его душу.
А Хенолу снился сон. Впервые за все время пребывания здесь, в роли игрушки он видел сон, где девушка со светлыми волосами, цвета золота, убегала от него в длинном коричневом платье. Она хохотала и звала его за собой, а он так и норовил дотянуться до нее, но только хватал руками воздух и злился. Злился, что не может догнать, не может перехватить за талию и впиться в алые губки, а лишь ловит воздух и пытается перехватить взгляд фиалковых глаз.
— Ангел, не убегай, — стон Хенола разбудил Мэл, заставил прижаться к нему еще крепче и попытаться успокоить душу, которую так долго заставляли быть в неволи страха.
* * *
«Я, королева этого мира. Мира, в котором меня интересуют лишь мои собственные нужды и желания. Ну, я такая, так что смиритесь. Или умрите у меня в ногах. Меня такой сделали боги и меняться я не собираюсь. Я Гревин, королева мира тьмы, смерти и боли. Герард сам дал мне такую власть, сам дал свободу в выборе своих игрушек, сам это все разрешил. И вдруг он решил меня сбросить с пьедестала? Ворвался в мою комнату и говорит о том, что моя роль на этом закончена и я могу отправляться куда пожелаю, но оставаться здесь я больше не могу. Да, кто он такой, чтобы решать за меня: кем быть и что делать? Бог? Да, у него есть магия, и его магия сильнее моей. Но ведь он дал мне сначала власть, даже не лез в мои дела, отстранился. Да я делила с ним постель редко, не спорю, грешна, но ведь мои игрушки… он не запрещал использовать их по прямому назначению… Тогда что произошло сегодня?»
— И почему ты вдруг передумал? — женщина грациозно встала с лежака, покрытого шкурой одного из самых бесценных животных, редкого и такого красивого. Зенофы, живут на верхних уровнях, грациозные большие кошки, с рыжим мехом, с клыками, которые могут прокусить шею, но таким кротким нравом. Может потому, их и истребили? Ну, почти истребили, парочку Герард смог спрятать у себя в тайнике. И Гервин это знала.
— Потому что твоя кровожадность сведет в могилу любого достойного, — со вздохом констатировал Герард, глядя на эту женщину. Красива, когда хочет понравиться, вообще умопомрачительна, сводит с ума и стояк гарантирован на пару часов. Но почему-то именно сегодня у него совсем нет желания разбираться в ее желании ему понравится. Она развращена, себялюбива, эгоистична.
— Я тебе надоела, милый? — тонкая ручка залезла ему под плащ, ощупывая талию и спускаясь к ширинке. Герард перехватил ее пальчики и зарычал: — Хватит. Я сегодня не в настроение разбираться с тобой. Ты мне надоела. Надоело выносить за тобой мусор, выносить тела и прибирать покои от крови. Мне надоело слышать стоны тех, кого ты мучаешь. Уж даже не знаю, кем ты была в прошлой жизни, но я уже тысячу раз пожалел, что спас тебя от смерти в той мгле.
О как изменилось лицо женщины, оно исказилось от гнева, яростью полыхнули черные глаза: — Я помню лишь то, что вокруг меня клубился туман смерти, и серые глаза, и голос, который я буду помнить всегда, кричал мне, что я чудовище и мне пора исчезнуть во тьме.
— Как же я согласен с той кто так сказал.
Гревин встрепенулась: — Мой король, ты ведь знаешь ее, ту кто отправил меня в эту преисподнюю. Покажи мне ее, и я уйду с миром, спущусь вниз и буду вести тихий и мирный образ жизни вдали от тебя, — женщина вплотную приблизилась к королю и заглянула в его глаза. Но там был лишь укор, смех: — Чтобы ты убила еще и ее? Нет, уж лучше живи в неведенье.
— Тогда я останусь и буду жить, так же как и всегда, — Гревин отстранилась от него и развела руки в стороны, покачивая бедрами, сделала пару шагов и резко развернулась к нему. — Ты ведь хотел от меня освободиться, так отдай мне эту душу, и будешь свободен.
Герард сложил руки на груди и усмехнулся: — Я и так свободен, нашим отношениям конец. С этой минуты ты никто. У тебя нет слуг, нет игрушек, ничего больше нет. Хочешь жить здесь — живи, но… Еду добывай сама и готовь сама. Или иди на кухню и стань служанкой новой госпоже. И не забудь, эта ночь у тебя последняя, завтра у тебя не будет ничего. Все украшения
