Ияр невольно глянул вниз. Тропа, по которой они шли, была узкой и извивалась змеей. С одной стороны, стена храма, вырезанная из скалы, возвышалась над ними, создавая ощущение защищенности и уюта. С другой стороны, обрыв всего в половине сажени, который заставлял сердце замирать лишь от одного взгляда вниз.

Так они шли некоторое время. Вокруг царила тишина, нарушаемая редкими звуками природы и шагами отряда. Здесь еще теплилась жизнь: птицы, метались вдоль скал и редких кустарников, время от времени испускали мелодичные трели, добавляя жизни и движения в это почти застывшее в своей красоте место. Ветер, пролетая по скалам, создавал легкий шепот, обманчива успокаивая слух.

Солнце прилично сдвинулось от зенита, когда тропа вновь вышла из-за валунов и вывела людей к уступу. Вновь открылся вид на озеро и величественную расщелину. Там тропа сузилась до невозможной ширины. Отряд встал. Пятки кололо иглами от осознания, что надо будет пробираться этим путем. Некоторые легионеры замешкались. Чтобы пройти дальше, надо было прижиматься спиной к скале и идти боком. Не вся ступня уместится на такой тропе.

— Это безумие! — недовольно воскликнул наемник Карас.

— Кто говорил, что будет просто? — сказал Мар.

Карас смотрел на высоту со страхом в глазах. Потом Ияр перевел взгляд на других и заметил, что чувства наемника разделают и другие. Ияр больше за них не переживал. Чем больше сорвется, тем лучше. А еще лучше будет, если сорвется Мар и Ннамди. Падение с такой высоты, думал Ияр, было бы отличным возмездием за их злобные поступки.

— Обвяжемся веревкой. Так больше шансов спастись, если сорветесь.

— Не-е-т! — несогласно замотал головой Карас. — Если кто-то полетит вниз, то он утянет остальных.

— Держись крепче за скалу, когда кто-то будет падать, — сказал ему Ннамди.

— Я не хочу идти в связке!

— Либо ты обвяжешься веревкой, либо я сброшу тебя прямо сейчас, — угрожающе сказал Мар, бросив конец веревки Карасу в руки. Карас понял, что угроза была волне реальна, и неохотно повиновался.

Через некоторое время один за одним люди стали заходить на уступ. Ннамди был вторым. Перед тем, как сделать шаг, он бросил озабоченный взгляд на Ияра. Их разделяло какое-то расстояние, но Ияр отчетливо разглядел молчаливый вопрос в его глазах: «Ты еще с нами?» Ияр подумал, что, будь у него сила, достаточная, чтобы победить их в прямой схватке, он бы точно ответил на этот вопрос твердым «нет». Но сейчас ему оставалось только кивнуть, будто все было в порядке.

Ннамди отвернулся и пошел вперед, а Ияр… он вдруг содрогнулся от мысли, которая его посетила. За пазухой у него был скрыт кинжал. «Что, если надрезать веревку? Никто не поймает его на этом». Он вошел на уступ. Впереди недалеко был легионер, который маленькими шагами продвигался вперед. Ияр последовал за ним. Спустя некоторое время на уступ вошел еще один. Позади было половина отряда. Ияр посмотрел на их лица: двое легионеров позади него смеялись, убивая служителей храма, еще один был мучителем, и Карас. Карас не участвовал в резне — он держал Ияра. Ияр понял, что ему предстоит сделать сложный выбор.

Камни сыпались из-под ног прямиком в пропасть, почти беззвучно касаясь поверхности скалы. По этой тропе наверняка никто не ходил последние годы: она была совсем нетронутая и присыпанная пылью и хрустящим щебнем. Ноги никак не хотели становиться на поверхность твердо. Ияр хватался за выступы из скалы, чтобы чувствовать себя хоть немного увереннее. Он хотел достать найденный в храме нож, но не мог решиться — слишком уж близко были легионеры.

Шанс предоставился лишь, когда тропа стала уходить за выпирающую скалу. Впереди идущий солдат скрылся за уступом. Ияр добрался до очередной обвязки, где веревку привязали к камню для страховки, судорожно вытащил нож и начал резать. Его руки дрожали, а пот заливал глаза, мешая сосредоточиться. Лезвие ножа блеснуло. Веревка была прочной, и каждый разрез давался ему с трудом. Времени было очень мало и важно было остаться незамеченным.

Когда дело было сделанным, он посмотрел на нож в своей руке. Его лезвие было покрыто пылью и волокнами разрезанной веревки. Сердце билось, будто скачущий в один такт табун коней. Он перекинул страховочную петлю на другую сторону камня, убедился, что сам находится в безопасности и его страховка надежна, и стал ждать, когда его догонит следом идущий легионер.

— Ты чего тут замер? — сказал тот, когда приблизился почти вплотную.

Старый солдат взглянул на юношу уставшим взглядом. Он не думал, что в это мгновение может произойти что-то страшное.

— Жду, — коротко ответил Ияр.

— Чего?

— Тебя.

Легионер посмотрел на Ияра с недоумением. Что-то цокнуло в груди юноши. Ияр крепко сжал нож и что было мочи ударил легионера в грудь. Иллириец наклонился над обрывом, еще в сознании замотал руками, пытаясь сохранить равновесие. Ияр выдернул кинжал из его груди и толкнул его рукой в спину, мысленно прося прощение у богов за свой поступок. Легионер негромко охнул и беззвучно полетел вниз. Страховочная веревка застряла в узле на его поясе, быстро натянулась и потащила за собой остальных иллирийцев.

В следующее мгновение он услышал крики. Крики падения, крики страха. Легионеры и наемники, связанные веревкой, потеряли равновесие и начали падать. Ияр смотрел, как они падают со скалы, их тела вращались в воздухе, пока не ударились о камни внизу. В этот момент, когда всё уже было кончено, его охватил дикий ужас и страх от содеянного.

В голове Ияра пронеслись их лица, их крики эхом разносились в его сознании, не давая покоя. Он почувствовал, как его ноги подкашиваются, а сердце сжимается от ужаса. В груди был ледяной ком, который не давал ему дышать. Кажется, весь мир вокруг него стал глухим и безжизненным.

— Что я наделал… — прошептал он, ощущая, как слёзы подступают к глазам. Его руки дрожали, и он не мог заставить себя отвести взгляд от места, где лежали тела.

Ияр чувствовал, как его сознание разрывается между ненавистью и раскаянием. Он понимал, что месть не приносила облегчения, а только усугубляла боль. Его душу терзали мысли о том, что он сам превратился в убийцу, такой же, как те, кого он ненавидел.

— Я убил их, — повторял он про себя, осознавая весь ужас своего поступка. — Я убил их…

Ияр запаниковал. Он не думал, что испытает такого ужаса