Сунув руки в карманы брюк, принц направился в левое крыло. Образ Ларо категорически не хотел выметаться из сознания, оставалось надеяться, что до завтра его отпустит. Если бы!

Эта девчонка стала просто каким-то безумием. Наваждением.

Его тянуло к ней с такой немыслимой силой – касаться, впитывать нежность шелковой кожи, целовать, что впору думать о темной магии. Не о драконьем притяжении уж точно, такое случается только между драконами.

– Хааран дарх!

Грохот, сопровождаемый драконьим ругательством, да еще и голосом идеального старшего братика, кого угодно заинтересовал бы. Вот и Люциан остановился возле тяжелых дверей, толкнул створки: тренировочный зал был защищен магическими плетениями, чтобы заклинания не повредили стены. По идее, он должен был быть закрыт и заглушен cubrire silencial, но сегодня закрыт не был.

Сегодня тут вообще творилось что-то донельзя интересное, потому что Сезар, отлепившийся от стены, со ввалившимися щеками и подчеркнутыми темными кругами глазами, резко шагнул к Альгору:

– Ты перегнул.

– Здесь мне решать, перегнул я или нет. На позицию.

– Ты бьешь запрещенными заклинаниями.

– Ну прости, – если брат напоминал саму Смерть, то Альгор – с этими его жуткими потусторонними глазами и нитями тлена вместо сосудов, сверкающими под кожей – нечто совершенно противоестественное этому миру. Там, где струилась темная магия, становилось нечем дышать, и собственная сила просыпалась сама собой в инстинктивном желании защищаться. – Когда ты окажешься один на один с темными, они будут бить исключительно по предупреждению и по классической схеме. На позицию!

– Весело тут у вас, – Люциан кашлянул, обозначая свое присутствие.

Сезар едва на него взглянул, а вот Альгор медленно повернулся. В бездонной серой пропасти глаз не было зрачков, и на мгновение Люциан ощутил, как из мира ушли все краски. Разом схлынули, оставив его затянутым безжизненным серым туманом, в котором нет места никаким чувствам. Это была даже не Смерть и не Пустота, это было безграничное Ничто, магия которого пульсировала в каждой частице пространства.

– Выйди за дверь, – приказало оно голосом Альгора.

Эта сила выворачивала наизнанку. Заставляла себя чувствовать незначительным, мелким, пылинкой в разыгравшейся буре. От нее сдавливало грудь – мертвенно-холодной клешней, способной раскрошить тебя, как прошлогодний лед.

– Приказывать будешь своим мальчикам на побегушках, – выплюнул Люциан. Резко развернулся и вышел, стряхивая с себя невидимую паутину липких прикосновений потусторонней магии, от которой всегда мутило. Послевкусие темной силы напоминало редкостно дрянное похмелье: когда не можешь вспомнить, какого Лозантира ты так надрался, но чувствуешь себя отвратительно.

Гораздо более отвратительно, чем может показаться на первый взгляд.

Судорожно вздохнув, он жадно глотнул чистого воздуха, глядя, как мир вокруг раскрывается цветом.

За спиной с грохотом захлопнулась дверь – порыв магии впечатал ее в проем, но Люциан даже не обернулся. Темная сила братца – единственная причина, по которой отец допускает эту темную тварь в родовое гнездо. Когда Сезар был мелким, с ним творилось разное, и до появления Альгора несколько лучших драконов-целителей постоянно дежурили рядом с ним. Потом появился этот.

Черная тварь с заманчивой историей, которого в Совете и в Даррании терпят исключительно потому, что он – неиссякаемый источник информации о темных, но что самое главное, он – единственный, кто может почувствовать любые подвижки темных в сторону границ. Валентайн Альгор как магический сигнальный маяк. Специфика темной магии такова, что ее потустороннюю суть может отследить только родственная сила. Темные способны скрывать свое приближение даже от самых серьезных и мощных поисковых сигналов.

Вот и носятся все с этим Альгором, как дракон со своей эрими[2].

Потому что Адергайн Ниихтарн спит и видит, как превратить Дарранию во вторые мертвые земли. Если, конечно, он еще способен спать.

Если Валентайн Альгор здесь не по его приказу.

Люциан так пнул дверь, ведущую на кухню, что ей здорово повезло остаться на месте, что касается ноги, повезло уже меньше. По ощущениям стопа вспыхнула огнем, превратившись в раскаленную головешку. Поморщившись, он шагнул вперед, и в него с визгом:

– Люци-и-и-и-и! – врезался рыжий ураган по имени Нэвьери.

Она же принцесса Даррании, она же младшая сестренка. Единственная, кому Люциану никогда не хотелось дать хорошего пинка в этом замке.

– Привет, Нэв, – он слегка отстранился и заглянул девчонке в лицо. – Как дела?

– Без тебя тошно, – сестра наморщила нос, из-за чего веснушки собрались в забавную стайку.

– Я всегда говорил, что только мы с тобой украшаем эту обитель. – Люциан коротко поцеловал сестренку в нос. – Что на ужин?

– А ты что хочешь? – сестра оглянулась. – Я спустилась, чтобы заказать тортик и кеверсы.

Истинно девчачье удовольствие. Сладкое и хрустящая соленая гадость из сушеных морских обитателей.

– Мне бы что-нибудь вроде куска мяса. На углях.

– Я скажу Сьерре.

И вина. Про вино Люциан сестре говорить не стал, но стоило о нем подумать, как перед глазами снова встал накрытый стол. Цветы, под которыми расползалось бурое пятно, и осколки.

Нет, Ларо это с рук не сойдет.

– Пойдем лучше скажем вместе, – он приобнял сестренку за талию, – мелкая.

– Я не мелкая, – Нэв стряхнула его ладонь и сверкнула зелеными глазищами. – Мне скоро одиннадцать.

– Ну да, конечно, ты уже взрослая.

– А ты просто засранец!

– Ты знаешь такие слова?

– Я много чего знаю! Например, про твою помолвку с Ларо!

Так, это уже серьезно.

Люциан отстранился, чтобы заглянуть сестренке в лицо.

– Откуда ты знаешь?

– Да все это знают. Или ты думаешь, что помолвка младшего принца может остаться незамеченной? – Нэв фыркнула и сложила руки на груди. – Я, конечно, все понимаю, но… Ларо? Никого похуже найти не мог?

Он прищурился:

– Ревнуешь?

– Вот еще! Я прекрасно знаю, зачем ты это делаешь. Чтобы не жениться на Брильис. Просто, – сестра подняла палец вверх, – меня удивляет твой выбор. Но по сути, мне нет до этого никакого дела. А вот отцу есть. Он был в такой ярости, что, если бы не подготовка к Совету и ко встрече с делегацией Мервеста, лично явился бы в Академию. Так что тебе здорово повезло, братец!

Выпалив все это на одном дыхании, Нэв указала на дверь:

– Так ты идешь?

Обеденную часть кухни отделяли от зоны готовки толстенные стены и бессменный cubrire silencial. Не считая звона посуды и рычания главного повара, которая, кстати, родом была из Мервеста. Наделенная темпераментом, как и все островитянки, она частенько не стеснялась в выражениях со своими подчиненными, гоняла всех и в хорошем настроении, и в плохом. Просто в плохом иногда паром из ноздрей.