звоню тому, кому надо. И условия будут выдвинуты вам, Сергей Дими… Дмитриевич, а не кому-нибудь другому.

Похоже, время для маневров и словесной эквилибристики закончилось. Переговоры вошли в решающую фазу.

– Выдвигайте свои условия, – сказал Каминский. – Мы их обсудим. На самом высоком уровне. Если потребуется, привлечем к решению вопроса ООН, Европарламент, мировую общественность.

– Мировая общественность здесь ни при чем, – заявил Джамхад. – Передайте своему президенту, что мы готовы обменять пленных на наших людей.

– Каких ваших людей? Уточните.

– Пожалуйста. В девяносто седьмом году в руки ваших военных попало десять воинов Аллаха. Все они входили в нашу организацию и являлись активными участниками движения «Талибан». Все получили различные сроки заключения и отбывают их в тюрьмах на территории России. Вот имена…

Пока Джамхад зачитывал, Каминский лихорадочно размышлял, что бы все это могло значить. Имена талибов, отбывающих сроки в российских колониях строгого режима, он не запоминал, зная, что разговор записывается. Но почему о них вспомнили именно сейчас? И по какой причине террористы предлагают столь щедрый обмен? Восемь заложников за одного осужденного террориста – это была откровенно неравная пропорция. Наверное, причина крылась в том, что все заложники являлись иностранцами, поэтому талибы не надеялись выторговать за них равноценное количество своих людей. Сделав такой вывод, Каминский снова заговорил:

– Я понял, уважаемый, э-э… – Запнувшись, он решил не называть собеседника по имени, слишком велика честь. – Ваше требование будет доведено до сведения президента Российской Федерации в кратчайшие сроки. У вас все?

– Нет! – яростно выкрикнул Джамхад. – Кое-что еще. Уже сегодня – слышите меня? – сегодня все перечисленные узники должны быть доставлены в Москву.

– И что дальше? – осведомился Каминский, прикидывая, возможно ли это устроить в принципе и в какую сумму обойдется такое мероприятие.

– А дальше вы перезвоните мне не позднее четырнадцати часов по московскому времени, – заявил Джамхад с наглостью, которую никогда не позволил бы себе, не имей всех козырей на руках и плюс к тому припрятанного туза в рукаве. – Как только услышу, что наши люди освобождены и подготовлены к обмену, я вышлю к вам похищенный «Боинг».

– Куда именно?

– Вы сообщите, на каком аэродроме Москвы его примут, там он и сядет. Заложники будут находиться на борту этого самолета под присмотром наших вооруженных людей. За исключением летчиков. Они… они остаются у нас…

«Они убиты, – отчетливо понял Каминский. – Сколько будет еще жертв, хотел бы я знать?»

– Как я уже сказал, – продолжал Джамхад, – в «Боинге» будут находиться наши люди. Вы отправите освобожденных воинов Талибана на родину другим самолетом. Как только он совершит посадку, наши люди выпустят пассажиров «Боинга». После чего он беспрепятственно взлетит и покинет территорию России. Попытка захвата «Боинга» закончится для вас печально.

– Вот как? – бросил Каминский, сжимая и разжимая кулак левой руки, лежавшей на столе. – Это угроза? – Ему очень хотелось выругаться. Вся его недюжинная воля понадобилась для того, чтобы не дать грязному слову сорваться с его уст, что противоречило бы недавнему закону, принятому в стране.

– Да, это угроза, – подтвердил Джамхад. – На юге России будет проведена серия взрывов, от которых пострадают сотни, если не тысячи, ваших соотечественников. Все уже готово. И отменить акции могу только я.

Каминский почувствовал себя опустошенным и усталым. Он подумал, что завтра, бреясь перед зеркалом, обнаружит у себя на голове немало новых седых волос.

– Вы их отмените? – спросил он. – Я имею в виду террористические акции.

– Если мои условия будут выполнены, – произнес Джамхад, – то да. Только в этом случае. Что вы скажете на это?

– Я не уполномочен один принимать решения подобного рода, – ответил Каминский, умудрившись сохранить бесстрастный, почти равнодушный тон.

– Это понятно. Я хочу знать, когда вы свяжетесь со своим президентом?

– Как только он будет готов меня выслушать.

– А именно?

– Ничего другого вы от меня не услышите.

– Тогда поторопите его, – с угрозой произнес Джамхад. – Пока не пролились реки невинной крови.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал Каминский.

– Тогда жду звонка.

– Ждите.

Отключив телефон, Каминский все-таки выругался. С наслаждением, которого не испытывал уже давно.

Когда он закончил переговоры с муллой Джамхадом, в Москве не было и трех часов утра, а в венесуэльской столице Каракасе время приближалось к семи вечера. Президент России, прибывший сюда с официальным визитом, провел ряд важных переговоров о взаимодействии двух стран в сфере нефтедобычи и по военно-техническому сотрудничеству. Были обсуждены также перспективы партнерских отношений в сельском хозяйстве, самолетостроении и банковском деле.

Напряженная программа утомила президента, но он был крайне доволен достигнутыми результатами. И вообще ему нравились все эти стремительно развивающиеся страны Латинской Америки, экономический потенциал которых представлялся поистине неисчерпаемым. Мир стремительно менялся. США постепенно лишались привычного амплуа гегемона, который может беспардонно навязывать всем подряд свою уродливую модель «демократии». Эра вседозволенности Вашингтона закончилась. Это уже поняли в России и в Латинской Америке. Чтобы донести эту мысль до остального мира, пристально следящего за его визитом, президент решил выступить с небольшой речью, которую приурочил к возложению цветов к могиле Боливара.

Для этого события он оделся не менее тщательно, чем делал это во время визитов в Вашингтон, когда там его еще принимали, то есть до того, как американцы развязали полномасштабную холодную войну против его страны.

В основном президентские костюмы, надеваемые для встреч с иностранными коллегами, шила целая бригада швей из закрытого спеццеха Управления делами президента. Однако он не чурался шедевров портновского мастерства и от известных модельеров, так что для этого случая было выбрано изделие от Бриони. К темно-серому костюму президент подобрал одну из сорока светлых рубашек с воротником, уголки которого смотрели не вниз, а строго под углом 45 градусов, что соответствовало современным канонам мужской моды, и к ней бордовый шелковый галстук. Наряд завершали шелковые носки под цвет костюма, консервативный кожаный ремень и ботинки, к коробке с которыми прилагалась пожизненная гарантия. Часы облегали правое запястье президента, шикарная ручка покоилась в нагрудном кармане пиджака.

Президент России поздоровался с немногочисленной, но избранной аудиторией, представлявшей собой сливки венесуэльской журналистики. Бегло коснувшись личности Боливара, легендарного борца за независимость испанских колоний, он перешел к тому главному, что хотел донести до остального человечества:

– В наше время борьба за независимость так же актуальна,