— Надо же… сама идешь… — склонила голову набок. — А я думала к батарее привязывать придется и пытать.

Молча схватив меня за руку, подруга потащила меня к окну, где усевшись и бросив сумку, громко засопела, ковыряя пальцем раму. Такой растерянной я Марту видела нечасто. Что этот жук ей сделал? Лапки ему что ли переломать? Для профилактики.

— Марка, давай колись. Ты меня пугаешь, а в таком состоянии я опасна для общества.

По губам Марты скользнула слабая улыбка.

— О, вот так уже лучше.

Марта шумно выпустила воздух, надув щеки:

— Я это… Машк… ну в общем… — помявшись она отчаянно бухнула, как будто в прорубь прыгнула. — Целовалась перед парой.

— Я тоже. — кивнула. — Только на пару не опоздала и не похожа на кошку, слопавшую сметану из погреба. И теперь ей и хорошо, и страшно от этого.

Голубые глаза Марты стали величиной с юбилейный рубль.

— Ты?! С этим?…

— Ш-ш-ш, — шикнула я. — Всему универу незачем об этом знать.

— Это точно. — ухмыльнулась Марта. — Леська тебе бомбу подложит, как узнает, что ты ее кавалера увела.

— Я? — ехидно подняла бровь. — Я со Спаниелем не целовалась. Я думала ты его не выносишь.

— Да я до сих пор в этом уверена. — подруга со вздохом постучалась затылком о стекло. — Не поверишь, сама не знаю, как это получилось.

— Он к тебе приставал?

— Если бы. У меня бы хоть оправдание было. А так я первая начала. Мне просто уйти не дали.

— Марка… у нас с тобой перегрев. Детальки из строя выходят. Бли-и-и-н! — через перила я увидела, как на этаж поднимается Вовка. — Это кажется по твою душу.

Марта замотала головой.

— Машка-а-а-а, нельзя мне сейчас с ним разговаривать. Фигня получится — попой чую.

Глянув на ее расстроенную мордашку я решила:

— Тогда бежим. Сейчас я тебя, Марка, научу своему коронному приему «смываться, когда не знаешь, что делать».

Правильно это или нет потом подумаем.

Удрали мы по служебной лестнице. У Марты зазвонил телефон.

Вовка.

— Не слышу я. Абонент — не абонент. — мрачно проронила подруга, поставив телефон в беззвучный режим и пряча в карман.

Следом зажужжал мой. Так под веселое жужжание и добрались до кафе. Где заказали по огромной порции мороженого. Марта, подумав, заказала сразу две и кофе.

— Не лопнешь?

— Мне нужен гормон радости. И побольше. — уверенно отрезала блондинка, хватая ложку и глянув в телефон. — Твою дивизию…

— Чего там? — я с любопытством уставилась на мобильный.

— У меня один пропущенный от Вовы и пять от Макса. — растерянно сообщила Марта. — Этому-то чего надо?

— Жаждет мести за поруганную честь. — хихикнула я. — Ты же его считай изнасиловала. И теперь его сердце ранено. Навылет.

— Очень смешно. У себя посмотри.

Три пропущенных от Вовки, ну это понятно, они как что-то непонятное происходит в их отношениях всегда за меня прячутся. Один от Макса. И смс-ка.

Лаконичная и уверенная, как засранец, ее написавший.

«Сбежать не дам».

Угу. Я тебя спрашивать буду.

Наверно увидел, что я прочитала, телефон тихонечко рыкнул еще одним сообщением.

«Через два часа репетиция.»

Коротко выматерилась.

«Блондиночке тоже передай».

Сколько там за легкие телесные дают, а? А то один кадр прям напрашивается.

На удивление репетиция прошла тихо. Марта все-таки на нее не пришла, но и Стрижаев ее не караулил. Я уже понадеялась, что на этом все и закончится.

Но человек предполагает, а Бог располагает.

Марта вечером сбежала с девчонками в кафе, а я отказалась. Было настроение надеть любимую пижамку и провести вечер в обнимку с подушкой за каким-то легким фильмом. И ни о чем не думать.

И ни о ком тоже.

Первую половину плана я выполнила удачно. Ту, что касалась дивана и пижамки. А дальше пошло наперекосяк. В дверь позвонили. Когда я ее открыла, не подозревая ничего дурного, то моя челюсть упала ниже плинтуса. Ибо Марта была не одна, а с человеком, которого поклялась обходить сотой дорогой и в этой жизни, и в следующей.

С Максом Стрижаевым.

Причем выглядел он не очень. Очень «не очень».

Под одним глазом был шикарный лиловый фонарь, губа разбита, стоять он тоже не мог, Марта поддерживала его под руку. Второй он держался за бок. На белой разорванной рубашке проступила кровь.

— Это ты его так? — согласна, шутка вышла дурацкая, но меня оправдывало состояние шока.

— Очень смешно. — мрачно буркнула подруга. — Помоги мне, он тяжеленный, как лось.

Несмотря на свой плачевный вид, этот умник еще пытался острить. Из-за разбитой губы вышло нечетко и я посоветовала ему заткнуться. Вдвоем мы довели его до дивана. И сгрузили на него. Макс, охая, оперся на спинку. Похоже ему и впрямь было худо.

— Прости, Машк, но я не знала куда его вести. В больницу эта зараза не захотела, домой ему нельзя в таком виде, а ты была ближе всего. Раздевайся! — это уже Максу.

Тот вытаращил один глаз, второй заплыл от удара.

— Что вот так сразу? А поцеловать? Я не могу без прелюдии.

— А по ребрам? Драться против троих… Идиотины кусок. А если бы тот третий успел пырнуть тебя?

По ребрам Макс не хотел, миролюбиво сообщив, что на сегодня с него достаточно. Я сунула ему в руки пакет с пельменями.

— Приложи к глазу, а то пол-улицы осветить можно. И не раздражай Марту, а то и правда получишь. Она лежачих бьет, если что.

— Уйду я от вас — злые вы. — «возмутился» раненный.

— Ой, заткнись, и не зли меня. У моего кота и так стресс из-за тебя.

Бон и вправду сидел в стороне с круглыми, как плошки глазами и наблюдал за этим беспределом. Но выражение его мордочки было весьма красноречивым. Если бы он мог говорить, то наверняка бы сказал что-нибудь в духе «а я все маме расскажу!»

К счастью все оказалось не так уж плохо. Кроме нескольких хороших синяков никаких повреждений не было. Рана оказалась порезом. Нож просто скользнул по ребрам. Даже зашивать не придется. Повезло дураку. Пока мы осматривали его, Макс болтал с Боном в духе «чувак, женщинам нас не понять, вот скажи мне, как мужик мужику». Кот-предатель чуть ли не башкой кивал, благодушно всем своим видом выражая согласие с каждым его словом.

Ничего-ничего, захочешь кушать — придешь. Я тебе это вспомню.

Заклеив пластырь, я встала и отряхнув руки сообщила, бросая вату в миску на столике.

— Ну все, цел твой рыцарь и даже пригоден к использованию.

— Неа… — ухмыльнулся Макс. — я — принцесса.

— Чего?! — обалдело спросила я. — В смысле?

Улыбка поганца