Он встал со своего места и опустился передо мной на колени, опираясь руками на подлокотники кресла и тщательно избегая прикосновений ко мне.

– Просто помни, Элизабет. Это все, о чем я прошу. – Слова, точно густой бас, резонировали в каждой клеточке моего тела. – Пожалуйста, помни.

Страстность в его голосе заставила меня отпрянуть.

– Я не могу дать тебе то, что дать невозможно, – сказала я. – Для меня легче отрезать руку и отдать ее, чем подарить тебе воспоминания.

Мы пронзали друг друга взглядами, затем Король гоблинов моргнул, и сковавшее нас напряжение развеялось.

– Ладно, – промолвил он, растягивая гласные. – Видимо, придется обойтись тем, что есть.

Я кивнула.

– Тогда каково будет твое желание?

– Твоя рука. – Глаза его блеснули. – Стань моей женой.

Такая прямолинейность – удар под дых.

– Что?

Скрестив на груди руки, Король гоблинов отстранился. Поза его выражала безразличие, на губах играла кривоватая усмешка, но в глазах застыла печаль.

– Ты спросила, я ответил. Мой ответ – ты. Я хочу получить тебя всю. Целиком.

Я нервно сглотнула. Воздух в Подземном мире вдруг сделался жарким и душным.

– А как же Кете? – шепотом выдавила я.

На лице Короля гоблинов промелькнуло смущение, однако он тут же рассмеялся.

– А что Кете? Невеста есть невеста. Ты или твоя сестра – по Древнему закону, это не имеет значения. – Он наклонился ближе. – И все же будь у нас выбор, мы ведь оба предпочли бы, чтобы невестой стала ты, правда, Элизабет?

Да, правда. Впрочем, пока эта мысль не успела полностью сформироваться, я торопливо затолкала ее в самый дальний угол сердца и заперла там на крепкий замок.

– Небогатый выбор ты мне оставил, – произнесла я. – Жизнь моей сестры или моя собственная.

– Все вы, люди, в конечном итоге умираете, – пожал плечами он.

Это проявление черствости охладило меня, напомнило, что Король гоблинов мне не друг. Что, несмотря на мое влечение к юноше с печальными глазами, он все тот же Эрлькёниг – безжалостный, безразличный, бессмертный.

Терпение мое закончилось.

– Хорошо, – сказала я, – ставки сделаны. Еще какие-нибудь пожелания, mein Herr?

Король гоблинов качнул головой.

– Нет, – коротко отозвался он. – Просто знай: когда закончится зима, сбежать ты уже не сможешь. Грань между мирами тонка, но лишь до того, пока не вступит в права новый год.

– А что, если я не успею выбраться наверх? – спросила я.

Его лицо помрачнело.

– Тогда застрянешь здесь навсегда. Моя власть велика, Элизабет, но я не могу изменить Древний закон. Даже ради тебя.

Я восприняла предостережение всерьез. Кивнула, встала с кресла. Склонив голову набок, Король гоблинов произнес:

– Pfiat’ di Gott. Храни тебя Господь, Элизабет.

– Я думала, гоблины не верят в Бога.

На его переносице появилась морщинка.

– Они и не верят. Я верю.

– Ну, как?

Я моргнула. Я снова очутилась в своей комнате – прежде, чем успела опомниться! Веточка и Колютик дожидались меня, свесив ноги с кровати.

– Что «как»? – не поняла я.

Гоблинки мерзко осклабились.

– Он на тебя разгневался?

Тело мое вернулось в землянку, но душа все еще пребывала в покоях Короля гоблинов. Люди не привыкли вот так запросто перемещаться туда-сюда. Мое ощущение времени и пространства было простым и линейным.

– Нет, – покачала головой я. Не столько ради ответа, сколько для того, чтобы прийти в себя.

Сгорая от любопытства, камеристки навострили уши, их крючковатые пальцы потянулись ко мне. Я отшатнулась.

– Нет, – произнесла я более твердо.

Веточка и Колютик придвинулись ближе. В мерцании волшебных огоньков сверкнули острые зубы.

– Он на меня не гневался.

Уши разочарованно опустились.

– Не гневался?

Я напомнила себе, что эти двое мне не подружки. Как и Король гоблинов, они – мои противники в нашей утомительной игре.

– Нет, не гневался, – повторила я. – И бросьте ваши штучки. За то, что поставили меня в такое положение, спасибо я вам не скажу.

– Она такая спокойная, – заметила Веточка, проводя блестящим черным когтем по тыльной стороне моей ладони. Я отдернула руку и потуже обернула вокруг себя простыню. – Такая спокойная, хотя под этой тоненькой человечьей кожей кипит страсть.

– М-м-м, – согласилась Колютик, чей длинный нос оказался в опасной близости от моей яремной ямки, где неровно бился пульс. – Эта мне нравится больше, чем та, другая. Этой нам хватит надолго.

Та, другая. Они имеют в виду Кете? Нужно найти ее, да поскорее.

– Хватит! – Я отпихнула гоблинок. Раздосадованные моим хладнокровием, они попятились, корча злобные рожи. Было что-то жутковатое в их… интересе ко мне, что-то сродни влечению, но больше похожее на голод. Я вздрогнула, не в силах стряхнуть ощущение костлявых пальцев на моей коже. – Принесите мне какой-нибудь еды и одежду, а потом отведите к сестре.

Камеристки непонимающе переглянулись.

– Я хочу, чтобы вы принесли мне еду и одежду.

Физиономии обеих вытянулись: я произнесла волшебные слова. Когда гоблинки растаяли в воздухе, оставив после себя лишь несколько сухих листьев, я не удержалась от торжествующей улыбки.

Оставшись в одиночестве, я исследовала каждый дюйм землянки, но она упорно отказывалась являть мне окна и двери. Как же входят и выходят гоблины? Просто перемещаются в любое место по желанию? Ах, если бы наши желания имели силу!

Довольно скоро мои камеристки вернулись. Колютик несла платье, Веточка держала в руках пирог и вино. Платье, замысловатое и пышное, годилось скорее для званого вечера, чем для повседневной носки. Пирог выглядел аппетитно, однако я помнила «деликатесы», которые подавали на балу, и поэтому отнеслась к нему с подозрением.

– Нет, так не пойдет, – сказала я. – Принесите мне что-нибудь более подходящее.

Колютик недовольно поджала губы.

– И что же ты считаешь «более подходящим», смертная?

Я потерла между пальцами материю платья. Шелк. Красиво, конечно, однако корсет и фижмы, которые прилагались к наряду, обещали массу мучений и не стоили потраченного времени, особенно, если я намеревалась бродить по Подземному миру вместе с сестрой.

– Что-нибудь попроще. Никакого шелка, атласа, оборок и рюшей, ничего такого, во что не втиснешься без помощи дюжины слуг. Мне нужно что-то практичное.