Заметив, как нахмурился дон Карлос при виде стоящего рядом с ней Марка, Эйприл вновь лучезарно улыбнулась англичанину. Она даже позволила ему — задолго до окончания танца — увлечь ее на террасу, и в спокойном и безмятежном лунном свете, окруженные со всех сторон покачивающимися кипарисами, они исчезли в глубине гостиничного сада.

— Bay! — воскликнул Марк, когда они оказались так далеко от гостиницы, что не были видны огни танцевальной залы. Он попытался ослабить воротничок и вытер лицо шелковым носовым платком. — Эта девушка, Констанция, по сокрушительности своего обаяния может сравняться сразу с несколькими испанскими женщинами — особенно в этом возрасте, когда она напоминает спелый фрукт, качающийся на ветке! — но я понял, что ее обаяния хватает ненадолго. Вы… — и он взглянул на пушистую темную головку Эйприл, почти касающуюся его плеча, — слава богу, вы англичанка и не ждете, что я влюблюсь в вас. Не то, чтобы я не смог влюбиться в вас, — признался он, — но не в такой день! Честно говоря, все эти экскурсии… да еще с вашим благородным женихом, который так учтив и заботлив! Когда я езжу осматривать достопримечательности, то восхищаюсь только тем, что мне нравится, и желательно в одиночестве, а не в такой компании!

— Я знаю. — Эйприл присела на белую садовую скамью и расправила складки своего розового платья, которое выглядело бледным, словно крылышки мотылька в лунном свете. — Точнее сказать, я понимаю, что вы имеете в виду, ведь вы художник.

— А вы, хотя и не художница, но действуете чрезвычайно успокоительно.

Он присел рядом с ней на скамейку.

— Думаю, вы разделяете мое восхищение. Я, как, наверное, каждый художник, чувствую потребность нарисовать все это!

Они продолжали беседовать о мавританском искусстве, хотя прошло уже довольно много времени с тех пор, как они ушли из гостиницы. Со стороны казалось, что Эйприл с чрезвычайным вниманием выслушивает каждую фразу, произнесенную Феррерсом, но на самом деле она думала о Родриго. Она видела, как он уводит Констанцию куда-то вглубь сада, и решила, что Родриго поступил правильно.

Дон Карлос должен впасть в ярость — и, без сомнения, это случится, когда он обнаружит, что они затеяли, — но в тот момент Эйприл казалось, что у него нет никакого права сердиться, так как Констанция — всего лишь его воспитанница, а Родриго любит ее. Она все равно должна выйти замуж когда-нибудь, почему же не за Родриго, который так очарователен и дружелюбен и к тому же так привязан к ней?

Тут Эйприл почувствовала легкий приступ раскаяния, поскольку у нее не было ни малейшего права вмешиваться в дела дона Карлоса и поощрять неповиновение его воспитанницы у него за спиной. Но ей тут же пришло на ум, что дон Карлос, будучи обрученным, не имеет никакого права выказывать свою ревность по отношению к каждому мужчине, который приближается к Констанции, а она была совершенно уверена в том, что это именно ревность, неприкрытая и примитивная, — и чувство неловкости тут же исчезло. Эйприл почувствовала твердую уверенность, что действует на благо Констанции.

Девушка хочет узнать мир вокруг себя, она хочет быть свободной. А если дон Карлос сам мечтает жениться на ней, почему он не сделал ей предложения, вместо того, чтобы делать его ей, Эйприл? Почему он не дождался семнадцатилетия Констанции и не попросил выйти за него замуж, не усложняя при этом жизнь других людей… впечатлительных людей, вроде нее самой, ведь она никогда не перестанет отчаянно любить его!

Он любит Констанцию! А до Констанции он любил ее мать. Все это вполне естественно. Эйприл чувствовала себя брошенной, одинокой, у нее ныло сердце, когда она рассеянно слушала, как Марк Феррерс восторгается по поводу красот Гранады. Она машинально отвечала ему, а про себя говорила; «Будет лучше всего, если я уеду прямо сейчас, и как можно быстрее. Сеньора Кортес предложила мне выход!» — но, услышав позади себя резкий голос дона Карлоса, она виновато вскочила и повернулась к нему.

— Так вот где вы оба! — Голос дона Карлоса звенел от еле сдерживаемого гнева. — Я везде ищу тебя, Эйприл, и нахожу тебя здесь… с сеньором Феррерсом!

Эйприл спокойно взглянула на него.

— Зачем? — вымолвила она. — Зачем ты искал меня?

Какое-то мгновение ей казалось, что взгляд его темных глаз испепелит ее, таким негодованием они пылали.

— Зачем? — ледяным голосом повторил он. — Констанция и Родриго оба исчезли, и я намереваюсь разыскать их! Если вы в состоянии прервать вашу всепоглощающую беседу и присоединиться к поискам, то будьте добры сделать это немедленно, пока они все еще где-то поблизости!

— Зачем? — снова спросила Эйприл. — Ты боишься, — странная, неуравновешенная, легкомысленная нотка прозвучала в ее голосе, — что они сбегут?

— Женщины из моей семьи не убегают, — презрительно ответил он.

— Нет, — сказала Эйприл. Ее широко открытые глаза пристально смотрели на него, длинные волосы развевались под дуновением ночного бриза. — Женщины в твоей семье поступают так, как им велят, правда, дон Карлос? Они выходят замуж по приказу, отказываются выходить замуж тоже по приказу! — Эйприл забыла, что рядом стоит Марк Феррерс. Она уже не могла остановиться и в запальчивости продолжала: — Я согласилась выйти за тебя замуж, потому что так ты мне приказал!.. Не думаю, что тебе приходило в голову, будто я могу отказаться! Ведь ты знаменитый дон Карлос де Формера-и-Сантос, который может предложить так много, а я маленькое ничтожество, которое должно прыгать от счастья, что все это было предложено ему. Но я не счастлива! Ни в малейшей степени меня не переполняет чувство благодарности, и если смогу найти для тебя Констанцию… — она развернулась, как будто собираясь напролом бежать в темноту, — тогда возьми назад свое предложение и сделай его ей. Так как до тех пор, пока ты не женишься на Констанции и не избавишь Родриго от страданий раз и навсегда, никто не сможет быть счастливым… я менее всего!

Она отступила в темноту, но Марк Феррерс схватил ее за руку.

— Но послушайте, послушайте, — запротестовал он, — я вовсе не собирался быть причиной этих ссор!

Она вырвала свое запястье.

— Вы тут ни причем. Это должно было случиться. Я собираюсь найти Констанцию!

— Эйприл! — крикнул дон Карлос совершенно другим голосом, но она уже исчезла среди деревьев.

Почти рыдая, расстроенная так, как никогда раньше в своей жизни, Эйприл неслась по тропинке между темными рядами кипарисов, а когда она услышала, что дон Карлос кинулся вслед за ней, то спряталась за деревом. Затем она с удвоенной скоростью бросилась назад к гостинице и почти столкнулась с Джессикой Хардингтон, стоявшей у входа. Джессика выглядела так, как будто пыталась что-то сообразить.

— Констанция? — умоляюще выкрикнула Эйприл. — Вы не знаете, где она может быть?

Джессика улыбнулась:

— Только что умчалась на такси в одно популярное ночное заведение… популярное в здешних местах, разумеется. Я сказала, что ей следует поспешить, если она хочет уехать с Родриго и наслаждаться жизнью.