От гладкого бетонного пола исходит холод, но босиком Садлер может передвигаться бесшумно. Он решается отправиться на поиски более безопасного убежища. Может быть, ему удастся скрыться в одной из лабораторий, пока он не найдет возможность прорваться к двери.

А вдруг, когда он доберется до зоны стыковки, то обнаружит, что все челноки уже исчезли?

– Это Люси Билтмор, – доносится голос, усиленный громкоговорителем.

Она плачет, и в данную секунду Дориан ей завидует.

– Всем членам персонала, находящимся внутри питомников, сообщаю, что действует протокол карантина. Мы сдержали прорыв, закрыв вашу зону, и… мы не сможем открыть двери. Если кто-то из вас слушает, если кто-то из вас все еще меня слышит… – ее голос прерывается всхлипыванием.

Пока она говорит, Дориан ходит из лаборатории в лабораторию, анализируя окружающую обстановку. К сожалению, почти каждая из комнат имеет окно в коридор. Хотя чужих обучают не подходить к стеклу, Дориан догадывается, что у этих тварей не возникнет проблем с попаданием в незащищенные пространства.

Билтмор заканчивает свою речь беспомощным: «Мне очень жаль», и Дориан едва сдерживается, чтобы не закричать: «Да пошла ты, Люси!»

Директора задело не то, что его жизнь находится под угрозой, а тот факт, что его сделала эта самолюбивая стерва с тупыми мультяшными глазами. Если он умрет, то проиграет. А Билтмор – выиграет. Садлер не может позволить этому случиться.

Звук сирен стихает, оставляя его в глубокой тишине. Может быть, Люси решила, что он захочет провести последние моменты своей жизни в тишине?

Наконец Дориан находит подсобную комнату обслуживания сетей и нажимает кнопку открытия двери. Раздается сигнал ошибки. Звук громче, чем он ожидал. Садлер хватает пистолет и смотрит по обе стороны коридора, ожидая появления черных фигур, которые его уничтожат.

Это помещение в самой глубине ПСиОСИ не должно быть заперто.

Он прислоняет костяшки пальцев к поверхности и тихонько выстукивает «собачий вальс».

Дверь распахивается, и Энн Векслер втаскивает его внутрь. Она закрывает дверь так же быстро, как и заключает Дориана в крепкие объятия.

– Боже мой, – вздыхает она. – О, Господи! Это ты! Я не могу поверить, что это ты!

– Ты в порядке?

– Да… Да. Я… Члены персонала получали данные с сервера, они… Джозеп…

Дориан кивает.

Она тянет его к себе, чтобы снова обнять, а затем крепко прижимается губами к его губам. После поцелуя Дориан замечает, что вид у Энн весьма воинственный: у нее есть дробовик, и сквозь решетку Садлер замечает яркие оранжевые патроны.

– Я не думала о прощальном сексе, – говорит она с легкой улыбкой. – Просто хотела убедиться, что у меня будет еще один поцелуй.

– Надеюсь, он был хорошим.

– Нет, не был. Однако мы сможем повторить его позже – мы же не собираемся здесь умирать.

В шкафу есть все что угодно, кроме того, что могло бы быть полезным: чистящие средства, несколько скребков, портативная моющая машина с маленьким баком. Если бы они имели дело с людьми, Дориан мог бы взять едкий чистящий раствор и вставить его в распылитель. Хотя в этом случае и огнестрельного оружия вполне бы хватило. Садлер сжимает в руке щипцы для колки орехов.

– Согласен. Как поступим дальше?

– Мы должны связаться с Люси. У нас в ПСиОСИ нет разрешенной беспроводной сети, но в каждой из лабораторий есть интерком. Потом мы идем в помещение климат-контроля, которое находится вблизи основной точки доступа. Комната запечатана и в ней нет окон, поэтому ублюдки не смогут там нас поймать.

Дориан кивает:

– Там должно быть несколько десятков ловцов. Мы не продержимся и пяти минут в открытом коридоре.

Энн сбрасывает несколько бутылок с чистящими средствами и находит крышку кабелепровода, которая закреплена на стене станции магнитными болтами.

– Он проходит через весь ПСиОСИ, – объясняет Векслер. – Через туннели высотой в человеческий рост. По ним перемещаются техники, чтобы провести аварийный ремонт или протянуть новые кабели.

– Хорошо, – говорит он, снимая крышку.

Внутри их встречает кромешная темнота и полная тишина.

Дориан не сомневается, что существа могут легко пробраться внутрь, если того захотят. Он проверяет предохранитель пистолета, чтобы убедиться в его надежности.

– Я пойду за тобой.

Блю пробуждается от звуков аварийной сигнализации. Это… сигнал, что пора принять лекарство? Она уже очень давно не слышала этот звук. Прежде чем возникнут какие-либо проблемы, Маркус должен все уладить. Интересно, как долго она проспала?

И тут Блю вспоминает, что ее опекуна рядом нет.

Принять лекарство без посторонней помощи практически невозможно, учитывая продолжительную зависимость от Маркуса. Медикаменты находятся всего в нескольких футах от кровати, но, потянувшись за ними, Блю может случайно выдернуть гастростомическую трубку или калоприемник. К тому же она боится ввести неправильную дозу, даже несмотря на то, что у нее есть специальный прибор для инъекций. Ее зрение падает, и она не видит, что написано на этикетках. Из-за демиелинизации зрительного нерва и атрофии глазных мышц Блю все кажется расплывчатым. Интересно, как долго ей осталось до того момента, когда она уже ничего не увидит?

Ее портативный терминал лежит на другой стороне комнаты на рабочем столе, где до этого его оставил Маркус. Раньше Блю часами сидела за столом, но теперь, когда она лежит на кровати, расстояние кажется просто непреодолимым.

Блю пытается пододвинуть ногу к краю кровати, но ничего не выходит. Ее конечности не слушаются. Даже если она встанет, ноги не смогут удержать ее вес. Марсалис помнит свои последние шаги – шесть лет назад, в своей квартире в Бостоне. Она сходила в туалет, вымыла руки, сделала хлопья с молоком, а затем разлила еду по всей кушетке, пытаясь вернуться в сидячее положение. Она заплакала, и тогда пришла сиделка, чтобы помочь ей сесть в моторизированное кресло.

Какой же она была тряпкой.

Если бы она только знала тогда, насколько ее состояние в дальнейшем ухудшится.

Если она грациозно соскользнет на пол, то сможет достать лекарство и свой портативный терминал. А заодно сядет в электрическое инвалидное кресло на тот случай, если ей придется передвигаться.