и ими не стоит пренебрегать. Следует уделять некоторое время и внимание их реализации.

5. Не следует стремиться к удовлетворению своего эго или условной самооценке (УСО), так как это приводит к тому, что вы перестаете уделять должное внимание отношению Я-Ты (или принятию других людей) и становитесь слишком эгоцентричным.

6. С отношениями Я-Оно и Я-Ты можно в некотором смысле экспериментировать, чтобы понять, какое из них приводит к улучшению жизни. Но ни одним из этих отношений не следует пренебрегать.

7. Любые неблагоприятные ситуации, связанные с Я-Оно и Я-Ты, можно попытаться один раз исправить, но после этого их нужно принять (без приязни). Когда вы осознаете и полностью принимаете то, что жизнь естественным образом колеблется между отношениями Я-Оно и Я-Ты, то становитесь эмоционально свободными. Такова жизнь!

Я сомневаюсь, что взгляды на безусловное самопринятие, которых придерживается РЭПТ, нашли бы у Мартина Бубера поддержку. Тем не менее полагаю, что они реалистично и логично вытекают из его учения об отношениях Я-Оно и Я-Ты. И хотя Бубер неохотно касается вопросов о том, какие недостатки и опасности таит в себе условная самооценка, их привнесение в его учение может пролить свет на то, что осталось между строк.

Глава 14. Мартин Хайдеггер и самооценка

Мартин Хайдеггер является одним из основоположников теории самости и определяющих ее концепций самооценки, экзистенциального выбора, Dasein (существования, бытия-здесь, бытия-в-мире) и др. Тем не менее мне трудно вписать его в контекст этой книги о самооценке по следующим причинам.

1. Некоторые из основных понятий, введенных Хайдеггером, несколько двусмысленны, так как являются сверхобобщениями, применимыми почти ко всему, что касается человеческой жизни.

2. Лишь немногие из его высказываний можно увязать с основными идеями этой книги: он редко проводит различие между понятиями условной самооценки (УСО), самоэффективности (СЭ) и безусловного самопринятия (БСП).

3. В своей жизни он делает много неоднозначных выборов: то рьяно оправдывает и защищает свою приверженность идеям Третьего рейха, то становится удивительно «объективным» и открытым для беспристрастного анализа важных аспектов личности и общества.

4. Несмотря на то что он улавливает суть (если не является автором) концепции безусловного самопринятия, Хайдеггер полностью упускает из вида все, что касается безусловного принятия других (БПД).

5. Он уделяет пристальное внимание онтологической природе Dasein (существования, бытия-в-мире, бытия-здесь), но опровергает его фактические и апостериорные (а значит, более вероятные) аспекты.

6. В своем мышлении Хайдеггер склонен к абсолютизму. Его предпосылки о бытии и существовании тавтологичны, а рассуждения о том, что некоторые «факты», следующие из его повторяющихся суждений, можно «доказать», – цикличны.

7. Судя по всему, Хайдеггер не понимает, что к тревожности и желанию оценивать себя приводит не сам факт человеческого существования в мире вероятностей, но то, что люди настойчиво требуют, чтобы у них были определенность и полная безопасность, которые невозможны в несовершенном, неопределенном и призрачном мире.

Из моего предвзятого отношения к Хайдеггеру и его философии видно, что многие из его взглядов так и остались для меня загадкой. Я могу заблуждаться или быть несправедливым в своих высказываниях об этом авторе. И все же посмотрим, к чему приведут мои пристрастные размышления о некоторых идеях Хайдеггера, изложенных в книге «Бытие и время».

«К существу личности принадлежит, что она экзистирует лишь в совершении интенциональных актов, она таким образом сущностно не предмет»[27].

Если я существую только тогда, когда намереваюсь что-то сделать, то разве я перестаю существовать, находясь в коме? Нет. Пусть и в меньшей степени, но я все еще существую. Активно я существую тогда, когда у меня есть намерения, но ведь я могу существовать и пассивно. Наличие намерений, скорее всего, указывает на то, что я существую, но, существуя, я не обязан иметь намерения. В коме можно находиться годами. Слово «существование» не подходит для того, чтобы быть связанным с намерением. Эти понятия в некоторой степени, хоть и не полностью, совпадают. Находясь в коме, я могу не существовать для других (если они себя не обманывают), но не в принципе. Даже если у окружающих нет связанных со мной намерений, мое тело, находящееся в коме, существует. А разве это не часть меня? И как быть с тем, что я могу выйти из комы и вернуться к действиям? Означает ли это, что я начну существовать больше?

«…Вопрос о бытии… остается стимулом всякого научного искания».

Если я мыслю (научно или нет), то, по всей вероятности, существую, так как работа мозга – это один из признаков жизни. Но это лишь часть жизни. Впав в кому, я все еще живу. Можно ли быть живым и не думать (быть в коме)? Да, но не таким живым, как при активном мыслительном процессе. Можно ли быть живым и ничего не чувствовать, или быть в оцепенении, или в глубоком сне? Да, но не таким живым, как когда чувствуешь. Похоже, есть степени думания, чувствования и проявления активности, которые делают меня более или менее живым. Существование или бытие, по-видимому, можно классифицировать по уровню жизнеспособности.

«…Выражение „бытие-в-мире“… показывает, что им подразумевается единый феномен. Эта первичная данность должна быть увидена в целом».

Почему? Почему бытие не может существовать в раю или в аду? Или даже само по себе? Если у меня есть душа (или дух), то должен ли быть мир, в котором она могла бы существовать? Зачем душе без телесной оболочки нужен мир? Если ее место на небесах, то это и есть ее мир, но мир ли это на самом деле? Почему моя душа в какой-то момент существует, а потом, позже, перестает существовать? Если она существует сегодня, означает ли это, что она должна существовать вечно? И доказывает ли это, что у меня есть душа или что она должна – кроме как по определению – быть вечной? Если моя душа должна существовать где-то, но для нее нет места нигде (даже в чистилище), доказывает ли это, что она не может существовать, поскольку у нее нет бытия-в-мире (Dasein)?!

«…Есть всегда-длящееся остающееся».

Иллюзия или самообман может длиться вечно. Так ли это? Предположим, у человека есть иллюзии, но он умирает. Что происходит с его заблуждениями? Они остаются? Может ли он убедить других, что они все еще во власти иллюзий? Если мы постоянно убеждаем себя в том, что Бог существует, доказывает ли это его существование? А как насчет дьявола?

«…Перед чем ужасается ужас, есть само бытие-в-мире».

Нет. К тревоге, скорее всего, приводит потребность в определенности: все