руки, а затем ахнула от неожиданности, когда позади раздалась вспышка и сильные руки обняли ее со спины, прижали к широкой сырой груди, а на плечи закапала вода с платиновых волос Бога. Он часто дышал, мокрые губы коснулись уха, вызывая мурашки по всему телу.

— Боишься меня? — хрипло прошептал Бог.

— Н-нет, — заикаясь, ответила Персефона.

— Нет? А сейчас?

Его рука медленно поднялась с живота вверх, коснулась груди, а затем жесткие пальцы нежно, но твердо сомкнулись на шее Персефоны. Сердце галопом билось под ее ребрами, глаза распахнулись от ужаса, но на коже выступили мурашки вовсе не от страха, а внизу живота заворочался горячий клубок.

— Не боюсь, — прошептала Персефона.

Ниалл носом коснулся ее шеи, вбирая в себя пепельный аромат черники. Если бы только она не была Хаосом, он взял бы ее в потайном ходе, в своей комнате, в пещере Великой Арфы, наплевав на снующих туда-сюда Хранителей, на солнечном луче, на этом берегу. Везде, где только бы пожелало его сердце. Но он не мог переступить через свои принципы. А иначе он не был бы Ниаллом. Бедра Бога плотно прижимались к Персефоне, совершенно не скрывая пульсирующего желания. Девушка сглотнула, в горле пересохло. Она хотела обернуться, до зуда в губах страстно поцеловать его губы, но когда решилась, он отпрянул от нее, грязно выругался и, обронив:

— Мне нужно остыть, — нырнул в воду.

Остыть было нужно не только ему. Персефона обхватила себя руками и медленно подошла к воде. Розовая волна приятно ласкала ступни, позволяя привыкнуть к прохладным брызгам. Только девушка занесла ногу, собираясь зайти в воду, как справа от нее шумно вынырнул Ниалл. Девушка вздрогнула, а Бог, выжав воду с длинных платиновых волос, забранных в хвост, приглашающем жестом позвал ее с собой.

— Не будь трусихой, — сказал он и протянул ладонь, подплывая ближе.

Когда Персефона вложила свои тоненькие пальчики, Ниалл дернул ее на себя и она чуть было не влетела в его крепкую грудь, благо он успел подхватить ее на руки. Девушка взвизгнула и мертвой хваткой вцепилась в его плечи.

— Ниалл, я плавать не умею! — закричала Персефона.

Бог рассмеялся и спросил:

— Зачем же руку дала? Серьезно не боишься меня? Доверяешь? А если я хочу утопить тебя, чтобы не болтала подружкам об артефакте?

Ниалл, удобнее подхватив Персефону под коленями, вытянул руки и замер с ней, скрывая широкую улыбку. Девушка затряслась как осиный лист, замахала руками, силясь дотянуться до Бога.

— Пусти! Я боюсь! — закричала Персефона.

— Что-что? Отпустить? — насмешливо спросил Повелитель и разжал руки. Девушка взвизгнула и забарахталась в воздухе. Когда она наполовину погрузилась в воду, Ниалл схватил ее и притянул к себе.

— Дурак! — воскликнула Персефона и стукнула Бога кулаком в грудь.

— Покушение на жизнь Повелителя Света! — театрально ахнул Бог. Понизив голос, он наклонился к ее уху и прошептал: —Ты будешь жестоко наказана.

Он учил ее плавать, терпеливо показывал как нужно грести руками, позволил обхватить шею позади ладонями и катал на водной глади. Они резвились, точно подростки, словно Ниалл вовсе не был Богом. Как давно он так не веселился. Не дурачился. Не жил. С ней было так легко раскрыться, показать истинного себя, спрятать показушную надменность и раскрыть себя настоящего, который уже очень давно спрятался за железную маску. А сейчас она словно раскололась на части и возродила из пепла истинную ипостась.

Вечером похолодало. Солнце скрылось за горизонтом, лишь багровый свет рекой лился на небе, освещая берег. Персефона сидела на песке. Платиновые кудри были уложены в две толстые косы, которые Ниалл научил ее заплетать. На спину был накинут теплый плед, в руке дымилась созданная из лучей солнца кружка с чаем из лепестков роз. Ниалл заботливо достал свежий мед, нагрел на костре воду, а сейчас стоял по пояс в воде и смотрел в море немигающим взглядом. Вдруг он дернулся, рука резко выбросилась в море, а затем на поверхности, зажатая в ладони Бога, трепыхалась толстая рыбешка. Он вышел из воды, нанизал ее на созданный магией прут, и опустил на поверхность костра, где уже жарилась во всю рыба поменьше. Восхищенная Персефона с широкими глазами смотрела на серьезного Бога. Он был похож сейчас на русалку: распущенные платиновые локоны накрывали широкую спину, под рельефным животом перекатывались мышцы, на бедрах чуть спустились легкие летние шорты. Заметив на себе пристальный взгляд, Бог встрепенулся. Ему снова захотелось натянуть на лицо привычную маску.

— Как тебе чай? — спросил Ниалл и присел рядом.

— Лучшее, что я пила в своей жизни.

Бог вскинул брови и вгляделся в лицо Персефоны, ища на дне голубых глаз ложь. Не нашел. Он достал из рюкзака легкую рубашку и штаны, повернулся к девушке спиной и принялся одеваться. Она впервые не отвела глаза. Захотелось коснуться каждого шрама, спросить про их историю, узнать Ниалла ближе. Но он не позволит приблизиться настолько близко. Коснуться души. Одно поняла Персефона: Ниалл не такой, каким его считают окружающие.

Одевшись, Повелитель подошел к костру, подхватил уже готовую рыбу и протянул Персефоне.

— А ты? — спросила она.

— То, что я Бог, не значит, что не мужчина. А мужчина всегда должен уступать женщине. Бери.

Персефона забрала еду, осторожно подула на нее и пальцами отщипнула кусочек. Рыба оказалась восхитительной! Лучшее, что девушка ела в своей жизни. После ужина, Ниалл расстелил плед, потушил костер и улегся на него, вытягиваясь, словно струна. Девушка прилегла рядом, сворачиваясь клубком как котенок. Бог покосился на нее, но ничего не сказал, прикрыл в блаженстве веки.

— Ниалл, — позвала Персефона.

— М-м? — отозвался Бог.

— Ты не передумал? Я ведь могу сейчас и сама…отомстить. Арфа далеко.

Повелитель вздохнул, распахнул глаза и повернул голову. Яркая голубая луна отбрасывала свои лучи на красивое лицо Персефоны. Отблеск света бликами запутывался в ее волосах и подсвечивал изнутри ледяные глаза. Ну кого она может убить? Муху хлопнуть и то бы не смогла. Один чего взгляд по-детски наивных глаз вовсе не наводил ужас.

— Не передумал. Я думал, ты сама не захочешь мстить.

— Хочу! — твердо воскликнула она. — Моя мать не достойна этой жизни! Она забрала у меня возможность быть магом Света, учиться в академии, поступить на службу в твой замок. А в итоге я вынуждена жить с Хаосом, прислуживать женщине Повелителя, выстирывая их постельное белье и носить в комнату пионы, расчесывать волосы и подавать лучшие блюда. Моя жизнь закончена. Все!

Ниалл вздохнул, схватил Персефона за запястье и притянул к себе. Она уткнулась в его грудь и подавила желание разрыдаться. Она сильная!