голос. — Я чувствую свой член внутри тебя. Твои губы растянуты, и ты едва ли можешь полностью его заглотить, не так ли?

Я бы кивнула, если бы не его крепкие руки, схватившие мой подбородок.

— Если я тебя сейчас коснусь, то насколько мокрой ты будешь? — спрашивает он. — И будет ли это влага от душа или твоя собственная, что стекает вниз по бедрам?

Последние слова слышны вместе с рыком, и я не могу сдержать стона от того, что он выскальзывает. Его подтянутый живот сжимается из-за его частого дыхания и попыток контролировать себя. Я хватаю Йена за бедра для равновесия, и мои ногти вонзаются ему в кожу.

— Прямо сейчас ты выглядишь, как чертова богиня, — продолжает он. — Жарче, чем августовское солнце в пустыне. Я хочу проникнуть глубже. Возьмешь его полностью?

Я киваю, языком касаясь основания его члена. Он медленно толкается в мою заднюю стенку. Я давлюсь, а затем заглатываю его, чувствуя набухшую головку в своем горле.

— Откройся мне, — говорит он, поглаживая пальцами мою шею, чтобы ему было легче протолкнуться вниз по моей узкой глотке. — Боже, зайчонок, — громко выдыхает он, — это нереально круто. Так хорошо.

Он резко выходит, сжимая бедра, затем вновь скользит внутрь. В этот раз мне легче, я готова к его полноте и жажду его вкуса. В этот раз он проникает так глубоко, что жесткие волосы на его лобке щекочут мне нос. Его руки, расположенные по обеим сторонам моего лица, время от времени откидывают мои волосы назад. Я чувствую, как мое горячее возбуждение струится по ноге, оно более густое и вязкое, нежели вода. Я поглощаю Йена, поедая его сущность и вбирая его внутрь так, как никогда себе не представляла возможным.

С его руками вокруг моего лица и шеи и его твердой длиной в горле я целиком и полностью его. Его член скользит вдоль мягких тканей моей глотки. Я чувствую пупырышки своего языка и его крепкую хватку на моем подбородке. Весь мой мир — это его член и пальцы, его запах и вкус.

Я опускаю свою руку на клитор и начинаю яростно его тереть, не заботясь о равновесии. Йен удерживает меня. Он входит не так глубоко, и его движения лишены постоянного и четкого контроля.

— Я сейчас кончу, — стискивая зубы, выговаривает он. Думаю, что он попытается оттолкнуть меня, но я наклоняюсь вперед и открываю свой рот так широко, насколько это возможно. Хочу испить его до конца. Слышится крик, и Йена накрывает волна экстаза, густая и липкая струя семени наполняет мой рот. Ее так много, что она попадает мне на руки и лицо, и очень сложно определить, где заканчивается мыло и начинаются признаки оргазма. Я слизываю столько, сколько могу, прежде чем вода начинает смывать остатки спермы.

Йен поднимает меня, и, прижимая к себе, целует, совершенно не волнуясь, что пробует себя на вкус. Его ловкий язык терзает мой.

— Я хочу быть внутри тебя. Сегодня вечером, Тайни, я тебя отымею.

— Да, Йен, конечно, — постанываю я между поцелуями.

Его пальцы вновь проскальзывают в меня, подводя к тому, что охватывает мое тело, пока я ему отсасывала. Ему нужна лишь минута, чтобы довести меня до оргазма.

— Господи, зайчонок.

Его глаза темнеют, а дыхание ускоряется, и на мгновение мне кажется, что он оттрахает меня прямо здесь в душе. Но в тот короткий момент, когда я была перед ним на коленях, самоконтроль Йена управляет им более жестко, чем у гвардейцев Букингемского дворца, которые никогда не улыбаются. Вместо этого, он опускает меня на пол, нежно целуя, а затем выталкивает из душа. Пока я оборачиваюсь в полотенце, он включает холодную воду и смотрит на меня с желанием. Клянусь, что от его жаркого взгляда поднимается пар.

Я должна отвернуться, прежде чем сгорю. Он дарит мне кривую улыбку и заканчивает с душем.

— Можешь оставить свой велосипед у швейцара, они присмотрят за ним, — произносит он, одеваясь. Я стараюсь не заострять внимание на том, что его костюмы хранятся в том же шкафу, что мои джинсы и велоодежда. Я слишком туплю, дабы спросить его, что это все значит — по большей части, потому что не знаю, какой хочу услышать ответ.

— А они не подумают, что это странно?

— Им платят достаточно, чтобы они могли говорить, лишь как ты красива, и что езда на велосипеде — это хорошее увлечение, — говоря это, Йен быстро приближается ко мне. Прошлой ночью я поняла смысл рассказанной им истории. Он обожает принимать поспешные решения, полностью доверяя им, но я не какое-то там предприятие.

— Ты все еще владеешь той пластмассовой компанией? — спрашиваю его.

— Значит, ты все слышала? — его глаза отрываются от зеркала и смотрят на меня, после чего взгляд вновь возвращается к отражению. Его воротник приподнят, и он достаточно ловко и умело завязывает широкий край галстука вокруг тонкого. Я не сразу понимаю, как справиться с этим нашейным аксессуаром, поэтому эти его движения увлекают меня. За какие-то тридцать секунд его галстук завязан, а воротник опущен. — Да, я все еще владелец. Это очень прибыльное предприятие. Может, ты о нем даже слышала, — и он говорит название компании, которая, как я думала, занимается производством шампуня.

— Погоди, они разве делают пластмассу?

— Делали, когда я ее покупал. Теперь это многопрофильное предприятие. Поможешь? — в его руках я замечаю две жемчужные запонки, больше напоминающие женские. На крепкой мужской ладони они выглядят довольно необычно, хотя и идеально сочетаются с галстуком розоватого оттенка.

— Сам выбирал? — спрашиваю, тыкая указательным пальцем в галстук.

Он смотрит вниз.

— Нет, личный стилист-консультант.

— У нее отличный вкус, — недовольно отмечаю я — хотя учитывая, какие непонятные чувства я испытываю к Йену, подобная реакция на его слова меня слегка смущает. Мысль о другой женщине, одевающей его, в некотором роде волнует меня, ведь она знает о нем то, что мне неведомо, а может у нее с ним более долгие и личные отношения.

— Это он, — говорит он и касается моего носа, — но мне нравится твоя ревность. Она дарит мне надежду.

Когда он садится на край кровати, чтобы обуться, я надеваю новые трусики, шорты из спандекса, спортивный топ и футболку.

— Как бы мне не хотелось остаться здесь и провести с тобой весь день, нужно кое с кем встретиться.

— Чтобы разорить людей? — шучу я.

Он на мгновение прекращает завязывать шнурки.

— Чтобы разорить людей.

Он быстро целует меня в лоб, а быстро — потому что ему нужно уходить. Надо будет здесь наклеить