С первыми лучами солнца Себ и я отправились в обратный путь с горы, и тут небеса разверзлись. Первый дождь за время нашего пребывания на острове, и это был не воспитанный оксфордский дождичек, а настоящий, сшибающий с ног ливень. Мы все читали к экзаменам «Бурю» Шекспира (вернее, я читал и разжевывал ее клубу «Завтрак»), так вот это было похоже на шторм, который разразился в самом начале пьесы: на земле падают деревья, в море тонут корабли. Мы с Себом не услышали бы друг друга, даже если бы нашлась тема для разговора. Мы даже почти не видели друг друга за потоками воды, хотя нас разделяло не более двух метров.

Пока мы добрались до лагеря, солнце уже выглянуло из-за мрачных туч и с неба потекли золотые ручьи света, но все равно ребята успели промокнуть насквозь и злобно ворчали.

— Надо строить убежище, — заявила Миранда, не поздоровавшись даже с Себом. Выглядела она хуже обычного, дождь словно смыл с нее часть красоты. Под водопадом она казалась богиней, но в то утро вышла нам навстречу невыспавшаяся, волосы отчасти высохли и спутались, под глазами серые тени.

— Как раз на сегодня и запланировано, — бойко солгал я.

На самом деле я и не думал до той поры о строительстве, поскольку научился разводить костер и обеспечивал всех по ночам теплом. Но этот ливень — предостережение: почем знать, может быть, наступает сезон дождей и на остров вот-вот обрушатся муссоны.

— Колонисты всегда застраивают новые территории, — сказал я. — Вам ли, британцам, этого не знать.

— Да и вам, американцам! — парировала Флора.

Она становилась дерзкой. Пора было ослепить ее моими научными познаниями, как до того я пустил пыль в глаза Себу.

— Флора, где та бутылка из-под минералки?

— Я собрала в нее дождевую воду.

Флора выставила напоказ бутылку — наполовину полную. Представляете, какой мощный был дождь, отверстие-то в бутылке совсем маленькое, и все же в нее столько налилось.

— Своевременная мысль, — похвалил я. Всегда надо подбадривать нижние чины. — Раздели всем по глоточку.

— Может быть, оставить на потом? — усомнилась она. — Вдруг мы не пойдем сегодня к озеру?

Быстро же все научились главному правилу необитаемого острова: делать запасы на потом.

— Нет, — сказал я. — Нам пора отправлять записку, так что надо освободить бутылку.

И тут Флора проделала очень странную вещь. Она подошла ко мне с бутылкой и предложила мне отпить из нее первому. Я с благодарностью сделал глоток и передал бутылку Миранде. Затем бутылку перешла к Джун и вернулась к Флоре, и только потом к мальчикам, тоже по порядку: Себ, за ним Ральф. Бедному Гилу достались капли на донышке.

— Отлично, — сказал я, переворачивая и вытряхивая бутылку. Последние капли улетучивались в виде пара под жарким утренним солнцем. — Гил, мне нужна твоя ручка. И давайте сюда лист с меню.

К счастью, кто-то сообразил перетащить сокровища с самолета и наш запас топлива под покров леса и уберечь их от дождя. Джун принесла мне то меню, которое столь поэтично зачитывала накануне утром.

Я уселся на теплый песок, положил лист себе на коленку и принялся аккуратно выводить два ряда чисел. Сначала широта: 20 градусов южной. Затем долгота: 60 градусов западной.

Под цифрами я написал:

Затем еще раз обвел ручкой и цифры, и буквы, чтобы их не смыло море.

Клуб «Завтрак» обступил меня, длинные утренние тени ложились по кругу, словно мы пытались изобразить солнечные часы. Время остановилось: все следили, как я пишу воззвание к миру спасти нас. Я чувствовал, какие надежды возлагаются на меня, но это не страшило. Я даже хотел, чтобы все зависели от меня, хотя в данном случае я умышленно собирался подвести ребят.

Я свернул бумагу в трубочку размером с сигарету и запихал в бутылку. Плотно пригнал голубую пластиковую крышку и поднялся.

— Пошли! — позвал я.

Мы все отправились на мыс, торжественные, в полном молчании, будто свершая обряд. На самом краю утеса я отвел руку назад, собираясь кинуть бутылку.

Кто-то схватил мое запястье.

— Постой, — сказал Гил, это он остановил меня. — Лучше же пусть бросит Себ?

Меня словно опять в лицо ударили. Желудок как будто упал с высоты от такого вопроса. Я оглядел свой клуб «Завтрак». Все они избегали смотреть мне в глаза, кроме Флоры, которая почти незаметно кивнула. Себ протянул свою здоровенную лапу, и я нехотя вложил в нее бутылку, словно эстафетную палочку. Его пальцы сомкнулись вокруг бутылки, Себ смотрел мне в лицо, темные глаза бросали мне вызов. Вдруг бутылка показалась мне страшно ценной, и мои пальцы тоже сжали ее покрепче. Не хотелось ее отдавать. Это ведь моя идея — установить широту и долготу, и я смог их вычислить. Это мой остров. Себ даже не знал, что такое сигнал SOS, посмешище! Мгновение тянулось бесконечно, и я вынужден был строго сказать себе: великие люди умеют делегировать полномочия. Если бы Наполеону потребовалось что-то закинуть в море и у него под рукой имелся тупой увалень, способный забросить это дальше, чем он сам, Наполеон ему бы и велел бросить, что там ему было надо.

Но когда я выпустил бутылку, а Себ в нее вцепился, я как будто что-то утратил. Себ далеко отвел руку назад и — чемпион чемпионов, лучший игрок в боулер и так далее — зашвырнул бутылку так далеко, что она скрылась из глаз прежде, чем коснулась поверхности моря. Мы даже не увидели всплеска.

Себ обернулся и снова посмотрел мне прямо в глаза:

— Как тебе это?

С мыса обратно в лагерь я еле плелся. Мне поплохело: Себ опять впереди, а я в арьергарде.

Надо было подавить в себе зарождавшуюся панику. Вопрос Гила пробил дыру в стене, разрушил мое лидерство. Клуб «Завтрак» все еще собирался строить убежище, но теперь они ждали указаний от Себа. К счастью, он, похоже, понятия не имел, как за это взяться.

— Соберите ветки или еще что, — сказал он, пожимая плечами. — Мне откуда знать?

С величайшим облегчением я увидел, как все вновь начинают обращаться с вопросами ко мне. Постепенно, час за часом, я в то утро восстанавливал свое главенство. Мы взяли собранные на месте крушения инструменты и принялись рубить стволы и ветки, таскали их на берег, пока не собралась огромная куча, хоть праздничный костер на День независимости разжигай. По моему совету собрали и тонкие, гибкие побеги зеленого бамбука, чтобы соединить основные элементы постройки.

Себ, я заметил, с каждой минутой терял интерес к делу, а потом и вовсе ушел. Мне бы как раз пригодилась его грубая сила, нужно было отдирать от стволов неподатливые ветки и таскать изрядный груз на берег. Но почти на все утро Себ исчез, и Гил куда-то запропастился тоже.

К полудню, когда жара вынудила нас остановить работу и устремиться в тень и прохладу Голубой лагуны, мы уже соорудили что-то вроде скелета будущей постройки. Но и ближе к вечеру, когда мы вернулись с озера, поймав очередного козла, Себа нигде не было видно.