Темнело на закате стремительно, но мы продолжали шагать, пока не исчез из виду и тот размером с булавку огонь, что поднимался от нашего костра. Лезть на Монте-Кристо ночью оказалось не так просто, как при свете солнца в первый день на острове. Из сердца тьмы доносились странные звуки, и я призадумался: что нас там ждет? Ночные голоса, невидимые твари, те, которые спят ночью и просыпаются в темноте. Шорох хвостов, промельк зрящих в ночи глаз, шуршание пауков, скрежет насекомых. Настала их пора, они — владыки ночи. Но я не испугался. Остров снова принадлежал мне, и все эти твари были мои, я господствовал над ними.

Ночные шорохи явно смущали Себа куда больше, чем меня: он даже заговорил со мной, пусть и нехотя.

— Откуда это дурацкое название? — спросил он, задыхаясь на подъеме.

— А?

— Монте-Кристо, — пропыхтел он. — Что это значит?

Ответить можно было по-разному. Я выбрал самый подходящий, на мой взгляд, вариант:

— Монте-Кристо — гористый остров неподалеку от побережья Тосканы. Он описан в моей любимой книге «Граф Монте-Кристо».

Себ немного помолчал. Похоже, упоминание книги на время заткнуло ему глотку. Но ему было то ли скучно, то ли страшно, и в итоге он спросил:

— И что там в книге происходит?

— Ну, — сказал я, — тысяча восемьсот пятнадцатый год. Молодого капитана Эдмона Дантеса ложно обвинили в тяжелом преступлении. Его подставили те, кого он считал лучшими друзьями. Много лет он сидел в тюрьме замка Иф. На острове, откуда, как считалось, сбежать было невозможно.

— И что дальше?

— Дальше Дантес сбежал.

— Как?

— Лег на место умершего товарища, охрана зашила его в мешок и выбросила в море. Он распорол мешок самодельным ножом и спасся.

— А потом? — Себ, сам того не желая, заинтересовался.

Интересно, ему рассказывали сказки на ночь или его богатеи-родители только поспевали поить малыша энергетическими напитками да укладывали его спать пораньше, не до сказок, когда надо соблюдать режим.

— Его подобрало торговое судно. Эдмон стал членом экипажа, а потом отправился на поиски острова Монте-Кристо, про который рассказывал ему тот товарищ в тюрьме. Будто на острове в давние времена был спрятан клад итальянского кардинала.

На самом деле сюжет был сложнее, однако я старался, как мог, упростить пересказ для Себа.

И на этом я прервался. Проверял, попросит ли он еще.

И Себ попросил:

— Так он нашел сокровище?

— Еще какое! С острова он уплыл богачом вроде… вроде Скруджа Макдака.

Себ помолчал, переваривая информацию.

— А потом?

— Потом он явился в свет совершенно другим человеком, графом Монте-Кристо. Красивым, сказочно богатым. Он сильно изменился за годы в тюрьме — повзрослел, получил образование, закалился. К тому же Эдмона Дантеса все считали мертвым. Он мог начать с чистого листа.

Себ призадумался. В темноте я не мог понять, какое у него при этом сделалось лицо. Наконец он спросил:

— Он отомстил всем тем, кто его подставил, когда сам стал богатым и могущественным?

— О да, — ответил я в темноту. — Он разделался со всеми, кто причинил ему зло.

И снова Себ призадумался.

— Круто, — сказал он наконец.

После этого подъем сделался круче, и мы оба предпочли молчать, пока не поднялись на самую вершину. Тут я сложил свое хозяйство и уставился на миллионы звезд. Так близко, словно рукой можно дотронуться.

— В Англии мы бы вычислили широту, ориентируясь на Полярную звезду, — сказал я Себу. — Это самый простой способ найти нулевой меридиан, воображаемую линию от Северного полюса до Южного. Но здесь мы этого, разумеется, сделать не можем.

— Почему?

— Потому что мы находимся в Южном полушарии. На другом конце света, буквально.

— И что же?

— Нам помогут другие звезды. Южный Крест — это созвездие на флаге Австралии, — и там две звезды, по которым можно определить, где полюс.

Теорию я знал, но начал немного привирать. На самом деле в южных звездах я совершенно не разбирался. К счастью, прежде чем я ударил в грязь лицом, я успел обнаружить квадрат из особенно ярких звезд, висевших над нами, и от квадрата отходили под углом еще две звезды.

— Все в порядочке.

Второй раз за день я вытащил свой самодельный транспортир.

— Широта вычисляется по углу Южного Креста над горизонтом. — Я вытянул палец, задавая уровень моря. — Угол, под которым Южный Крест находится к горизонту, — тот же угол, который линия, соединяющая мой взгляд со звездами-указателями, составляет с касательной к земле, то есть с линией, соединяющей наш взгляд с горизонтом…

— Ничего не понял, что ты плетешь! — сердито фыркнул Себ.

Я усмехнулся и поднял свой транспортир, прищурил один глаз в лунном свете, выполняя триангуляцию по огонькам звезд.

— Примерно тридцать градусов, мне кажется.

Себ пожал плечами:

— Как скажешь.

К счастью, он слишком устал и прифигел и даже не догадался спросить, почему на этот раз я не пользуюсь его браслетом. Мне ведь на горе браслет и не требовался. Мне требовался только сам Себ — вскружить ему голову своими познаниями.

— Ну же, Себ! — сказал я. — Где же детское, невинное изумление перед чудом?

— Пошли обратно? — вместо ответа предложил он.

— Утром спустимся, — ответил я. — Надежнее переночевать здесь, чем идти вниз в кромешной тьме. Ты хоть знаешь, какие звери тут живут? Мало ли на кого наткнешься. Например, на белого медведя.

Себу и в голову не пришло возразить, что полярные медведи не водятся в том полушарии, где не видна Полярная звезда. Мы устроились поблизости друг от друга для тепла и беседы, и на этот раз первым заговорил я:

— Тебе какая музыка нравится, Себ?

— Какая музыка мне нравится?

— Ага. Если бы ты попал на необитаемый остров…

— Я уже попал на необитаемый остров.

— Какую музыку ты хотел бы взять с собой? Если бы имел возможность выбрать любимые записи?

Он вздохнул:

— Селкирк, ты меня уболтать вздумал? Меня твои гейские приемчики не цепляют.

Он отодвинулся, повернулся ко мне спиной и свернулся калачиком. Но все-таки не слишком далеко отодвинулся, отметил я, побоялся угодить хищникам в зубы. И не взбунтовался, не попытался в одиночку удрать с горы. Понимал, значит, что без меня пропадет.

И все же он опять назвал меня по фамилии. Он оскорбил Монте-Кристо. Меня оскорбил. В школе Осни это сходило ему с рук, но здесь, на моем острове — не допущу. Старина Себ нуждался в дополнительной дрессировке, и я вроде бы знал, какие приемы пустить в ход.